Я продолжаю стоять на месте с бешено бьющимся сердцем, разрываясь между желанием броситься за ним в неизвестность и инстинктивным желанием скрыться в безопасности ночи.

Но когда он исчезает, я беру себя в руки и глубоко вздыхаю.

Я отказываюсь следовать за ним в темноту.

ГЛАВА 44

Не отрывая глаз от ноутбука и сжимая в руке телефон, я вышагиваю по ковровому покрытию мотеля. Вероятно, не менявшийся с 80-х годов, некогда бирюзовый цвет пачкался, чистился и терял цвет, пока не стал напоминать грязную воду. Мое жилье не тянет на пятизвездочное - да что там, даже на твердую тройку, - но оно удобно для моей цели, а это все, что меня волнует. В своей работе я видел и не такое.

И она тоже.

Движение запускает запись на камерах наблюдения, которые я отслеживаю, оживляя мой компьютер. Это старые устройства, изображение зернистое, черно-белое, видны лишь общие очертания входящих и выходящих жильцов. Но эту конкретную женщину я бы узнал где угодно. С тех пор как я прикоснулся к ней в той розовой комнате, она ни на секунду не покидала моих мыслей. С тех пор как она скакала, дрожала и кончала на мой член.

Мне нужно больше.

Я смотрю, как Эверли поворачивает ключ в замке жилого комплекса и заходит внутрь, затем переключаюсь на другую камеру и жду.

Изображение четкое и цветное, камера новая и высокотехнологичная. Хотя камера у входной двери принадлежит комплексу, я установил свою в коридоре, чтобы следить за подозрительной активностью.

Отложив телефон, я отпиваю из бутылки с водой, стоящей на столе, и бросаю взгляд на табличку «Курение запрещено», размышляя, действительно ли меня это волнует.

Ответ - нет.

Я достаю сигарету из пачки, лежащей рядом с ноутбуком, и зажимаю ее между губами, слишком завороженный женщиной на экране, чтобы прикурить.

Как только она войдет в свою квартиру, я больше не смогу следить за ней.

Вроде того.

Я бы не был так хорош, если бы у меня не было других методов, но, вопреки шуткам Таннера, я не пытаюсь вторгнуться в ее личную жизнь - мне просто неспокойно оставлять ее одну. Этот мотель за углом от ее комплекса уже дальше, чем мне хотелось бы.

У нее есть номер моей комнаты, остается только ждать.

Ты придешь ко мне, Эверли?

Испытывая необходимость отвлечься, я провожу следующий час, просматривая камеры, которые установлены в стратегических местах по всему миру. Вскоре телефон пикает, оповещая меня о том, что объект находится в движении.

Открыв приложение для слежения, я наблюдаю, как красная точка покидает парковку - пешком, потому что она отказывается ехать куда-либо, куда ее могут донести ноги, - и поворачивает налево на углу в конце квартала.

По моему телу пробегает дрожь.

Она идет к мотелю. Я знал, что ей будет слишком любопытно, чтобы устоять.

Постояв на обочине, точка приближается, огибает здание, пока не оказывается надо мной. Я улыбаюсь про себя.

Очень скоро все будет наоборот.

Она стоит там слишком долго, но я не делаю первый шаг. Она должна принять это решение сама.

Наконец я слышу это. Шорох у двери, слишком тихий, чтобы быть стуком. У меня подскакивает давление. Тело почти вибрирует, готовое распахнуть дверь и швырнуть ее на кровать, но я не двигаюсь с места.

Терпение.

– А теперь, - шепчу я пустой комнате, - посмотрим, хватит ли у тебя смелости.

Как только она переступит порог этой комнаты, она моя.

Точка слежения показывает, что она не двигается, но, когда тишина затягивается на несколько минут, я иду к двери, останавливаясь в нескольких сантиметрах от нее.

Проходят секунды… потом минута. Я поворачиваюсь спиной к двери и прислоняюсь головой к ее поверхности. Закрыв глаза, я представляю ее снаружи, неуверенную в том, во что она ввязывается.

Я не могу не думать о тех днях, когда я прислонялся к другой стене, и часами разговаривал с женщиной по ту сторону. Когда она сказала, что мы скоро увидимся, я задался вопросом, верила ли она в то, что это вообще возможно.

Я не верил.

Раздается стук, негромкий, но решительный.

Она пришла ко мне.

Не оставляя времени на колебания, я отодвигаюсь, щелкаю замком и распахиваю тяжелую дверь с такой силой, что она врезается в стену. Прежде чем она успевает захлопнуться, я, как гадюка, делаю стремительный выпад, хватаю ее за запястье и затаскиваю внутрь. Ее судорожный вздох зажигает мои нервные окончания, как фитиль, и я подталкиваю ее в комнату, когда дверь закрывается, автоматически защелкиваясь.

Лев и его одинокая газель.

Она вся моя.

Поймав равновесие, она бросает взгляд на дверь, словно размышляя, не совершила ли она ошибку. Ее зрачки расширяются, когда адреналин попадает в кровь.