— Господа, пожалуйста, не толпитесь. Создание коктейлей — это тонкий творческий процесс, — как бы намекнул я охотникам, чтобы они немного отступили назад и не совали свои любопытные носы в процесс.

Толпа, однако, проигнорировала мою просьбу. Но тут неожиданно на помощь пришёл Макар:

— Ну что, непонятного? — громко гаркнул он. — Вам же сказали — творческий процесс!

Парой громких затрещин он отогнал несколько особо ретивых охотников от барной стойки. Остальные уже отошли сами, побоявшись попасть под его горячую руку.

— Значит, так, — окинул взглядом посетителей Макар. — Чтобы здесь не было никаких непоняток, столкновений и прочего, сейчас все мы рассядемся по своим местам за столами и спокойно подождём, пока нам приготовят коктейли. А Кристиночка… — он бросил на официантку тёплый взгляд, отчего та слегка зарделась и потупила очи долу, — потом разнесет каждому его коктейль. Всем всё понятно? — в голосе Макара звучала сталь.

— Да, понятно, — послышались недовольные шепотки и роптания, но тем не менее никто уже не собирался с ним спорить.

Толпа посетителей, разбиваясь на мелкие группки, последовала к столам. Охотники стали рассаживаться в ожидании халявной выпивки.

Дождавшись, когда все охотники рассядутся за столы, Макар обернулся ко мне:

— Ну твори, маэстро! — кивнул он мне и сам пошел занимать место за ближайшим столиком.

Ну, во-первых, не маэстро, а архимейстер. Алхимии, да.

Правда, ему об этом знать неоткуда, да и незачем.

А во-вторых, пора действительно приступать к этому занимательному процессу по созданию коктейлей.

Я взял со стойки один из грязных стаканов, что недавно принесла мне Кристина.

План действий был простой: помыть стакан, при этом незаметно наполнив его обычной водой из-под крана, пожонглировать парой бутылок, создавая видимость того, что я активно наливаю алкоголь по бокалам, капнуть маленькую капельку любого пойла из недопитых бутылок в стакан с водой, после чего с помощью мистрального знака «Аквис» придать напитку нужные свойства.

Достаточно трудоёмкая задача, но не для архимейстера алхимии.

Я быстро проделал все оговоренные процедуры. Напиток получился действительно красивым: слегка голубоватого цвета, немного пузырящийся, с ароматом фруктов.

Я хотел уже выставить его на барную стойку, как вдруг понял, что мои манипуляции не остались незамеченными. Увлёкшись созданием коктейля, я не заметил, как возле меня, снова оказался Багур. Теперь проход ему не перекрывала толпа посетителей, и он сразу оказался за барной стойкой рядом со мной.

И, кажется, он прекрасно видел, что я сделал.

— Ты совсем с ума сошёл? — зашипел он на меня. — Хочешь их водой напоить? Ладно, тебя разъяренная толпа просто порвет на части, так они же потом и мне весь бар разнесут!

Он схватил меня за запястье, не давая донести бокал с коктейлем до барной стойки, и даже попытался второй рукой вырвать его у меня.

— Спокойно, уважаемый, — я перехватил стакан другой свободной рукой, лишая его возможности забрать его, и, подняв над головой так, чтобы все его видели, громко произнес: — Господа, первый коктейль для уважаемого Багура, щедрого хозяина этого замечательного заведения!

Толпа одобрительно прогудела. Багур был вынужден отпустить мою руку и начать неловко улыбаться. Теперь все взоры были обращены на нас, и он, густо краснея, начал тихо материть меня на чём свет стоит за такие выходки.

А я просто вручил ему коктейль. За моим жестом проследила полусотня заинтересованных взглядов.

— Пейте, уважаемый Багур.

Было видно, как хозяин таверны пытается сообразить, что делать.

Он, похоже, сейчас был готов уже проглотить это «странное, приготовленное мной пойло», и при этом готовясь выдать самую широкую и доброжелательную улыбку, изображая, что всё это — лютая вкуснятина.

А уже потом, наверное, планировал любым способом спровадить меня из-за барной стойки.

А может быть, даже и кардинально от меня избавиться.

Иначе почему он всё это время косился на прислоненное к косяку двери ружьё, в котором, как я помнил, всё ещё оставался один магический патрон?

Багур поднёс бокал с напитком к своему рту, зажмурился, готовясь к худшему, и залпом опрокинул в себя содержимое.

Сморщился, словно готовясь ощутить вкус чего-то до мерзости отвратительного, но вдруг его лицо распрямилось. Он широко распахнул глаза и уставился на меня непонимающим взглядом.