Морин не ответила. Она уставилась на Джексона.

— Бог мой, лейтенант, так вы тоже подозреваемый?

Джексон указал на свой глаз.

— Кажется, общее чувство таково, что я не слишком любил Уорра.

— О боже! — только и смогла сказать она. — Когда мой брат это услышит… ой, лейтенант, вы краснеете!

— Мисс О’Брин, — резко проговорил Финч. — Пожалуйста, вернитесь к делу и пощадите нашего юного друга. Я знаю, он лишь по случайности замешан в это дело, но официально…. Итак, что касается остальных…

— Ну, с ними всё уже не так лично. Просто Уорр высмеивал их и всё, за что они ратуют. Само собой, они его не любили. Полагаю, лейтенант Джексон рассказал вам о шуме-гаме сегодня вечером?

— Да.

— Тогда сами видите, откуда ноги растут.

— Конечно. Но, — задумчиво добавил Финч, — я не могу себе представить, чтобы кто-то застрелил человека только из-за небольшой насмешки. В тот момент, возможно, и да; но через несколько часов, хладнокровно — банановое масло какое-то! Не было ли в отношениях Уорра с этими людьми чего-то более личного?

— Он что-то намекнул мистеру Ридгли насчёт его сестры. В смысле, сестры Ридгли. Та умерла где-то месяц назад, и Ридгли в трауре по ней. Кажется, его это глубоко задело.

— Это, признаю, уже чуть более личное. Что-нибудь насчёт экономки?

— Только то, что Уорр, видимо, атаковал даже её. Каждый раз, когда он оставался наедине с женщиной, любой женщиной, можно было подумать, что он вернулся с необитаемого острова. Наверное, ей это не очень понравилось — как тому китайцу.

Джексон засмеялся, но Финч выглядел обиженным.

— Вы знаете ту историю, мисс О’Брин? Никогда не перестану удивляться познаниям нынешних девушек. Я только вчера вечером обнаружил, что моя дочь подразумевает под своей коллекцией лимериков. В моё время лимерики значили Эдварда Лира [50] и «старика с сединой в бороде».

— Да, точно, — радостно согласилась Морин, — «восклицавшего весь день: «Быть беде! Две вороны и чиж, и…» Никак не могу запомнить эту среднюю часть. Всегда что-то упускаю.

— Это неудивительно, — внезапно в голосе Финча не осталось никакого дружелюбия. — Возможно, поэтому вы и упускаете упомянуть в вашем рассказе Дрю Фернесса.

Морин поражённо рухнула на стул.

— Но, лейтенант! — выдохнула она. — Я думала, вы такой милый, а вы просто подталкиваете меня вперёд. Никогда больше не доверюсь полицейскому.

— А почему вы должны доверять мне больше, чем я должен доверять свидетелю? Теперь расскажите о Фернессе и Уорре.

— Рассказывать уже особо нечего. Только что мистер Фернесс пришёл на студию поговорить с Ф. Х. об увольнении Уорра, а Уорр был пьян, ужасен и ударил его. Затем он нанял Вернона Крюза, чтобы тот сыграл с ним глупейшую шутку. А сегодня, когда Уорр разошёлся, Дрю пытался остановить его, вот так лейтенант и получил синяк.

Финч в отчаянии тряс головой.

— Не могли бы вы вернуться назад? Кто с кем сыграл глупую шутку?

— Это было в столовой. Я повела мистера Фернесса туда выпить, чтобы он отошёл, но он не пьёт, так что выпила я, а он взял чай со льдом. За соседним столиком сидел ваш брат, лейтенант, вместе с Ритой Ла Марр. Глядя на него, вы бы никогда не подумали, но Дрю Фернесс без ума от нашей Риты. Он украдкой поглядывал на неё, надеясь, что я не замечаю. Затем у столика Джексона и Ла Марр остановился толстяк с большой чёрной бородой, а затем направился к ним. Он сказал, что он доктор Фридрих Вроннагель из Йенского университета и что он большой поклонник работы мистера Фернесса по проблеме Айрленда, что бы это ни было. О, он со всех сторон обмазывал Дрю, и видели бы вы, как тот светился. Наконец он сказал, что и мисс Ла Марр тоже большая почитательница Фернесса. Для меня это было уже слишком, но Дрю и это заглотил. Так что герр доктор извлёк большую красную розу и сказал, что это мисс Ла Марр послала её в дар. Он взял розу и — пфшш! — прямо из её середины полился поток вонючей субстанции — должно быть, сероводорода — прямо на лучший синий костюм мистера Фернесса. Вроннагель тут же испарился, но я поняла, кто он такой. Это был Вернон Крюз.

— И кто этот Крюз?

— Забавно, но никто вне производства не знает о Крюзе ничего. Он немного актёр, иногда очень хороший, но в основном главный шутник всей колонии. Ужасный мастер грима и может изображать всевозможные акценты и голоса. Помню, однажды мы наняли человека, который утверждал, что он британский майор в качестве технического консультанта на картину по рассказам о Малвени. [51] Кто-то — думаю, лейтенант, это был ваш брат — решил, что тот мошенник, и нанял Крюза стать махараджей. Тот пришёл на площадку и начал излагать майору смешную тарабарщину, пока майор не сломался и не сознался, что он не знает ни слова на хинди, был в Индии одну неделю по ходу кругосветного круиза и никогда не носил британскую форму, кроме как в массовке. Забавно то, что и сам Крюз хинди не знает, но звучало это так убедительно, что сработало.

— Хороший парень, — сухо проронил Финч.

— О, Вернон Крюз может делать что угодно и быть кем угодно. Вы просто не сможете его узнать. Одних и тех же людей он терзал по два-три раза. На самом деле… — она вдруг остановилась.

— Да, мисс О’Брин?

— Забавная мысль. Не знаю. Расскажу позже, когда будет уместно. Но, думаю, насчёт Дрю Фернесса это всё. Я действительно не пыталась ничего скрывать; просто это не казалось таким уж важным.

— Надеюсь, что этак и есть. Теперь, если вы расскажете нам, что произошло сегодня…