Путин осудил Черкесова за то, что тот якобы вынес сор из избы, заявил, что само его письмо не читал, и отрицал, что между спецслужбами имеют место какие-то междоусобицы. Я, однако, думаю, что он о них был прекрасно осведомлен. В конце концов, даже до распада старого советского КГБ в нем были две основные соперничающие группировки – ПГУ (Первое главное управление), занимавшееся внешней разведкой, и те, кто был «внутренней полицией». Практически в той же степени враждующие, что и их коллеги в вашингтонском разведывательном сообществе, они не доверяли друг другу, по доброй воле не сотрудничали, и служившие в противоборствующих группировках офицеры даже на человеческом уровне редко имели дружеские отношения.

Растущая вражда и соперничество между различными властными группировками могут дестабилизировать политическую обстановку при новом президенте, хотя, надо полагать, Медведев и Путин примут меры к сдерживанию этих процессов.

И Путин, и Медведев, и все остальное руководство страны должны прекрасно понимать, что такие вещи, как политическое убийство Анны Политковской или мутная история с отравлением в Лондоне бывшего агента ФСБ Александра Литвиненко, а более всего, возможно, расстрел первого зампреда ЦБ Андрея Козлова наносят серьезный ущерб не только их репутации, но и самой государственной власти в России. Мы, возможно, никогда не узнаем, кто действительно виновен в большинстве этих преступлений. Однако даже подозрение в том, что к ним причастны структуры, связанные с государственными органами, может поставить вопрос о том, насколько верховная власть контролирует ситуацию в стране.

Решительность Путина во внешней политике была по достоинству оценена внутри России, в особенности после операции в Южной Осетии и Абхазии. Но на Западе у России друзей сегодня, похоже, куда меньше, чем было при Ельцине. При этом, правда, Россия постепенно восстанавливает свое влияние в других частях мира.

Если верить СМИ, которые все на свете стремятся изобразить в упрощенном черно-белом варианте, то Россия выглядит в лучшем случае как страна проблемная. Даже серьезный и уважаемый журнал The Economist в октябре 2006 года глубокомысленно замечал: «Фашизма в России пока нет, но иногда кажется, что она в него скатывается».

Полярные суждения будут звучать всегда, потому что Россия большая и богатая ресурсами страна, потому что она обладает большим ядерным потенциалом и стремится взять на себя некую новую роль в мире. При этом угрозы какой-то новой «холодной войны» нет: идеологическая база у Россия та же, что и у остального мира, хотя она и будет продолжать бороться с гегемонией США. На своей ежегодной пресс-конференции 14 февраля 2008 года Путин сказал, что в отношениях с другими странами он занимал в первую очередь прагматичную позицию, и отметил, что за любой попыткой защитить национальные интересы часто следует критика из-за рубежа.

Одной из своих главных задач Ельцин считал вступление России в «Большую восьмерку» и другие международные организации (чего он и добился, за исключением ВТО). К концу его пребывания на посту президента на него смотрели, конечно, как на несколько экзотичного и экстравагантного лидера, но в то же время признавали, что в целом он придерживался прозападных взглядов. В первую очередь Ельцин стремился убедить международное сообщество, что ядерная угроза из России больше не исходит и что период «холодной войны» окончательно ушел в прошлое. Его политика в отношении бывших советских республик основывалась на желании свести к минимуму ответственность России в экономических и военных вопросах и потому неизбежно предполагала обретение бывшими партнерами по СССР весьма существенной доли суверенитета.

Десять лет спустя ситуация коренным образом изменилась. Путинская Россия, «вооруженная» политической стабильностью, сильной централизованной властью и экономическими успехами, на международной арене заговорила гораздо более решительным и независимым, иногда даже настойчивым голосом. Отмечается это на всех направлениях российской внешней политики, и поскольку возрождение чувства национального достоинства (и менее приятного для внешнего мира национализма) было одной из заявленных Путиным главных задач, эта перемена стала важной отличительной чертой его пребывания на посту президента. При этом твердое отстаивание Путиным своей позиции за рубежом, вне всяких сомнений, сильно способствовало росту его популярности внутри России.

Поначалу казалось, что Путину хотелось вписаться в сообщество западных лидеров, причем даже в большей степени, чем его предшественнику. Ведь он был гораздо моложе, энергичнее, свободно говорил по-немецки и, несомненно, выглядел тогда на Западе гораздо более естественно, нежели Ельцин. Многие наблюдатели думали, что цель Путина во внешней политике – превратить Россию в европейскую страну, и считали, что сам он хотел бы выглядеть как вполне современный лидер, борющийся за укрепление демократии в России.

С тех пор многое изменилось. Теперь Россия даже готова к определенной конфронтации с некоторыми крупнейшими западными странами. При Путине страна отказалась от приблизительного копирования политической системы западных демократий; вместо этого Кремль взялся отстаивать концепцию «суверенной демократии», утверждая одновременно, что не все в порядке с демократией и в самих европейских странах. Президент Медведев, хотя и открестился от «суверенной демократии», похоже, не готов менять тональность взаимоотношений с Западом, особенно после крайне негативной реакции западных стран на действия России на Кавказе.