– Часто задумываюсь, – сказала она, – спасла я тебя или прокляла. Оттачивая твой разум, я создала лучшего человека, или просто лучшего разбойника? Элвин, ты же знаешь, у меня за этими стенами есть миссия. Скажи честно, хочешь ли ты принимать в ней участие?

Я немного помедлил, смаргивая ненавистную влагу из глаз и выкашливая сухость из горла. Снова повернувшись к ней, я твёрдо встретил её взгляд и заговорил твёрдым голосом:

– Могу вас заверить, что пойду за вами столько, сколько потребуете, потому что у меня перед вами слишком большой долг, который никогда не закрыть. Но в тот миг, как ваша миссия закончится, по какой бы то ни было причине, я начну свою.

Она смотрела на меня с задумчивым и в то же время спокойным выражением, и, хотя я искал какие-то знаки разочарования или упрёка, но найти не сумел.

– Тогда, похоже, – сказала она, – ты и сам заключил неплохую сделку.

Она коротко вздохнула и поднялась на ноги.

– Будь добр, собери остальных в святилище, – сказала она. – В конце концов, надо спланировать побег.

– Ну разумеется, без дождя никак. – Тория поморщилась, смаргивая с глаз брызги мороси, и уставилась верх в черноту шахты. Как я предполагал, она разделяла моё растущее беспокойство о том, что эта штука может обрушиться в любой миг. Мы не видели выход, который Резчик пробил тем утром, но постоянный дождь и редкие обвалы грязи одновременно успокаивали и пугали. По настоянию Сильды время нашего побега назначили сильно после заката, когда охранники устанут, и темнота обеспечит укрытие для стольких убегающих душ.

Каждый из нас нёс полный бурдюк воды и маленький мешок еды, чтобы хватило на пару дней. Весила такая ноша сравнительно немного, чтобы можно было быстрее добраться до обещанного убежища в Каллинторе. В дополнение к мешкам, многие из нас решили вооружиться. Помимо ножей, мы с Торией взяли дубинки, сделанные из укороченных рукояток кирки. Брюер умудрился соорудить арбалет – эта задача потребовала многих месяцев и немалых умений, которые он каким-то образом смог скрывать. Арбалет получился на зависть хорошим, с широким ложем и тщательно сделанным замком, а значит Брюер оказался сложнее, чем мне раньше представлялось. Помимо арбалета у него так же на спине висела улучшенная кирка с лезвием в форме широкого и чрезвычайно острого полумесяца.

Судя по тому, как он нависал возле Сильды, когда мы скрючились в туннеле, я знал, что эти орудия нужны не для него, и почувствовал лёгкий укол жалости к любым преследователям, которые посмели бы этой ночью прикоснуться к восходящей.

Предыдущий день прошёл в муках предвкушения. Мы готовили припасы и настраивали себя на то, что нас ждёт впереди. Сильда дольше обычного причащала лорда Элдурма, явно стремясь закончить снятие бремени с его души прежде, чем мы покинем Рудники. Мне показалось любопытным, что у такого простого парня, как наш благородный тюремщик, душа может нуждаться в таком большом очищении, но списал это на хорошо скрытое сочувствие тяжёлому положению трудящихся заключённых. День подходил к концу, и я всё сильнее беспокоился о реакции наших товарищей-каторжников. Прихожане усердно старались придерживаться обычного распорядка дня, но нужно было закончить шахту и подготовить припасы, и потому на вершину склона понималось намного меньше из нас, чем обычно. Это не могло остаться незамеченным, уж точно другими узниками, а может и кем-то из охранников.

И когда небо потемнело и пошёл дождь, в святилище наконец-то появилась Сильда с усталой, но довольной улыбкой и осмотрела ряд напряжённых выжидающих лиц.

– Хорошо прощаться с не обременённой душой, – сказала она.

– Будем надеяться, это остудит его ярость, когда он обнаружит наше отсутствие, – сказал я.

К моему удивлению, Сильда рассмеялась, и это был совершенно странный звук в атмосфере, наполненной пугающим ожиданием.

– Некоторые вещи неподвластны даже примеру мучеников. – Она вдохнула и пошла по туннелю. – Пойдём?

– Не хотите немного отдохнуть? – спросил я. – Переход до Каллинтора будет тяжёлым…

– Меня поддержит благодать Серафилей, – ответила она, беззаботно махнув рукой. – И я чувствую, что они сегодня и впрямь с нами.

Сильда мудро выбрала четверых самых опасных прихожан первыми забираться по лестнице. Тории выпало лезть первой, поскольку она была самой шустрой и лучше всех видела ночью. За ней – Брюер с арбалетом наготове, чтобы покончить с любым неудачником, которого она заметит. Следующий – Хеджман с пращой. Большую часть жизни он прожил в диких землях, прекрасно владел этим оружием и, как и Конюху, религиозное рвение не мешало ему мастерски действовать, когда возникала необходимость насилия. Я должен был идти следом и помогать Сильде, когда она вылезет из шахты. Когда выход будет обеспечен, остальные прихожане последуют за ними, разделившись на десять небольших групп, и разными курсами пойдут в Каллинтор. Могло показаться, что безопаснее было бы двигаться всем вместе, но на самом деле так бы нас быстро заметили и устроили резню. Какое бы самодельное оружие мы ни изготовили, эта группа не сравнилась бы с вооружёнными людьми на лошадях, как бы ни благоволили Серафили этому мероприятию.

Резчик сообщил, что лестница может выдержать не больше пятерых за раз. Взбираясь позади Хеджмана, я чувствовал, что даже это слишком много, и старался не вздрагивать от скрежета скоб и треска досок. Казалось, подъём занял больше времени, чем нужно – время тянулось, как часто бывает перед важными и необратимыми событиями. Я заметил, что на каждой перекладине лестницы сражаюсь со странной нерешительностью. Сегодня я либо умру, либо освобожусь. Как только выберусь из шахты, пути назад уже не будет. Последние четыре года во многих отношениях воплощали собой несчастье и испытание, но ещё Рудники оказались намного более безопасным и поучительным убежищем, чем любое из всех, где я оставался, пока был разбойником. Мой разум и навыки многократно расширились под руководством Сильды и прихожан, которые, хоть и были по большей части туповатыми, зато намного меньше капризничали и возбуждали во мне мстительную жилку, по сравнению с членами обречённой банды Декина. А ещё Тория оказалась единственной душой, кого я мог назвать другом. И сегодня это могло закончиться, вместе со всем остальным.

Болезненного шлепка холодной грязи, упавшей мне на лицо, хватило, чтобы оборвать самоанализ вместе с приступом нерешительности. Этот курс был установлен много лет назад, и от него нельзя отказаться лишь из-за трусливой прихоти. К тому же, что за человек станет думать о Рудниках, как о доме? У Сильды есть своя миссия, а у меня – своя. И ни одна не исполнится, если мы будем копать руду, чтобы набить кошельки аристократов.

Когда мы подобрались к верху шахты, дождь полил ещё сильнее, и протесты лестницы утонули в оглушительном раскате грома. Взглянув наверх, я в свете молнии увидел выход и стройный силуэт Тории, похожий на бегущего паука. Она выползла наружу и пропала в темноте, когда молния, померцав, погасла. Лестница сдвинулась и угрожающе качнулась – это Брюер поднял свою немалую тушу на открытое пространство. Я сдержал проклятие, когда башмак Хеджмана кратко, но болезненно задел мою голову, а затем ещё одна вспышка молнии высветила, что он тоже выбрался наружу.