В одержимости, отец перешёл от слов к действиям, ударив сына по лицу.

Жильберто пошатнулся и упал на пол, затем поднялся, чтобы вновь упасть под градом ударов, и тогда Немезио, подобный хищнику на свободе, нанёс ему удар ногой, прорычав:

— На улицу, ничтожество!… На улицу, на улицу!… Исчезни отсюда! И никогда не приходи ко мне!…

Мы проводили обессилевшего молодого человека на улицу, он старался остановить платком струйку крови, бежавшую из уголка его рта.

Через сорок минут автобус высадил нас во Фламенго.

Семейство Ногейров заканчивали обед, и перед тем, как пойти в банк, Клаудио вместе с дочерью выслушал болезненный рассказ.

Потрясённое трио прекрасно понимало серьёзность ситуации. Ногейра вызвался помочь Жильберто. Он поможет Жильберто получить должность в отделении кредита, где он работает. Он считал управляющего своим другом. Он попросит его об одолжении. Пусть парень забудет об обидах и посмотрит на Немезио, как на душевнобольного.

Жильберто вспомнил тайны «донны» Марсии, разжалобился в отношении своего собеседника и расплакался. Этот человек, гораздо более обиженный, чем он своим деспотичным отцом, этот человек, ограбленный в своём сердце, призывал милосердие к своему собственному палачу.

Марина, которая повзрослела в понимании жизни, также призывала к согласию и забытью. Она настолько стала дисциплинированной в обновлении, что, приведя в порядок разбитые губы Жильберто, предложила своему отцу сейчас же, без промедлений, отвести молодого человека к его управляющему. Нельзя упускать возможность. К чему жаловаться на неизбежное? Она с весёлым юмором поразмышляла, придав комичный характер драме, которую им надо было пережить, обращая мысли к будущему, и придумала весёлые нотки для трудности, словно развесила гирлянды в комнате, увешанной шипами, заставив сына Торреса, который то плакал, то смеялся, съесть несколько слоёных пирожков перед тем, как выйти из дому.

Директор Ногейры принял кандидата с симпатией. Но он не видел, куда бы он мог срочно пристроить его. Ему надо будет подождать месяц. Ни один человек, поступающий на работу, не принимался без испытательного срока, организованного заранее, но он обещал поговорить с руководителями служб. Он думал о возможности использовать его как временного исполняющего обязанности.

Жильберто поблагодарил его.

Наедине со своим покровителем он со смирением сослался на проблему жилища.

В конечном итоге, его ударами ногой выгнали из дома.

Клаудио успокоил его. И хоть он считал эту меру безупречной, его присутствие во Фламенго было временно нежелательным. Но он должен был предостеречь Немезио от любого нового приступа ярости. Он знал о пансионе, предназначенном серьёзным студентам, и попросил не отказываться от неё. Он подождёт, когда его призовут, среди уважаемых молодых людей. Позже он выкупит свои долги. Пусть он не обижается. Он провёл рукой по голове молодого человека и подчеркнул, что они сейчас в ситуации отца и сына, и поэтому деньги между ними должны считаться как совместные расходы.

Немного смущённый, парень согласился.

Несколько часов спустя, уверенный, что его отец на работе, он нанял грузовик и забрал из дома все вещи, которые ему были необходимы, успокоив предупредительную гувернантку, что ему придётся отсутствовать какое-то время, чтобы поработать с отцом Марины, чтобы попытать свой шанс.

Это сообщение имело немедленные последствия, как мы могли это констатировать на следующий день, когда оказывали всевозможную помощь встревоженному рассудку Ногейры. Немезио вошёл в банк, задыхаясь. В ярости, будучи в центре большой группы Духов-насмешников, он потребовал увидеться с Ногейрой в какой-либо частной комнате. Служащий дал знак своему компаньону, и тот вызвал Клаудио. Но предчувствуя, что будет принуждён к очень сильному проявлению терпимости, Клаудио предпочёл принимать Немезио в вестибюле, недалеко от посетителей.

Гость начал с того, что потребовал отчёта в отношении своего сына, заявляя, что не позволит Клаудио влиять на него.

Клаудио мобилизовал все свои резервы смирения и прощения, чтобы объяснить, что они с молодым человеком только друзья, у него своя свободная воля, и он не считает себя вправе отвечать за него, и что…

Но зять Невеса прервал его и взревел:

— Заткнись, болван!… Ты никто! Идиот! Вот, получай, двухгрошовый спирит!…

И кулак Коммерсанта обрушился на лицо Клаудио, вызвав сильный шок в затылке, а тот лишь старался защищаться, пряча голову в своих руках.

Нападение было внезапным и быстрым. До того, как присутствовавшие пришли в себя от шока, банкир уже лежал на полу, и лишь благодаря вмешательству неизвестных людей, нападавшему дикарю помешали избить ногами лежавшее тело. Остановленный силой, он изрыгал проклятия, поддерживаемый невидимыми злополучными Духами.

Жертва встала, готовая к ответу, помятая, оскорблённая. Сильная боль била ключом в его груди. Он сейчас возьмёт реванш. Дерзкий коммерсант узнает его месть. Он раздавит его на месте, как червя. Но когда он поднимал свою правую руку, чтобы схватить руки противника, он словно молнией увидел отражение Мариты. Эта рука, маленькая и холодная, которая восставала из смерти, чтобы благословить его, оказалась в его руке. Малышка-жертва нечастного случая вставала в его памяти. Он обещал ей преобразиться, стать другим человеком… Невозможно было прервать свои обязательства. Он вспомнил о ней, страдающей, с телом, покрытым болезненными струпьями. Был ли он виновен? Достаточно ли сочувствия проявило Божественное Провидение к нему, чтобы ошибка, в которой он винил себя, прошла незамеченной в глазах людей? Не получил ли он прощения дочери, которую любил? Что бы она сказала, глядя на него из Потустороннего мира, если бы он не простил своего палача, который соблазнил его старшую дочь и украл его супругу? Он охватывал принципы, которые превозносили ему ясность суждений, чтобы он научился соединять доброту и различением, справедливость с милосердием… Ему надо было видеть в беспричинных врагах больных, которым требовалась помощь и доброжелательность. Как он мог осуждать того, кто сам себя обвиняет? Может, он сам должник, находящийся посреди краха и соблазна?