Девочка, оказывается, стояла позади нас. На фоне огромной… нет — ОГРОМНОЙ рыбины. И губернатор, обильно потеющий от присутствия высочайшей персоны.

— Нам сказали, вы хотели отведать тунца, — неуверенно посмотрел на нас губернатор. — Примите, пожалуйста, наш скромный дар.

Девушка слегка поклонилась.

Иван нахмурился:

— Мне очень жаль. Я глубоко сочувствую погибшим и хотел бы поддержать их семьи. Я понимаю, что деньги не заменят людям близких, но хоть что-то… Дядя, — он посмотрел на императора, — я хотел бы пожертвовать треть моего годового содержания…

Андрей Фёдорович слегка кивнул:

— Соответствующие распоряжения будут отданы.

Гавайцы откланялись, а Витгенштейн с досадой стукнул кулаком по ладони:

— Если бы мы приехали не сюда! Не случилось бы…

— К сожалению, — император оглянулся на океан, — подтверждаются наши худшие предположения. Случилось бы. Есть основания полагать, Ваня, что ты каким-то образом подцепил что-то вроде метки или маячка. На тебя выскочили бы в любом другом месте, где недостаточно охраны, но можно собрать сотню-другую человек для одномоментного вытягивания их жизненной силы. Поэтому, по возвращении домой — немедленное и самое глубочайшее обследование. Нужно найти магический маячок. И уничтожить.

— А если, Ваше величество, снять и прицепить на какую-нибудь свинью? — тут же предложил Витгенштейн. — И устроить засаду на инков?

— Засаду на засадников? — усмехнулся император. — Дельное предложение.

Петя радостно расцвёл.

Император обвёл взглядом наш небольшой строй:

— Что ж, господа, надеюсь, вам не нужно объяснять, что мальчишник пора закруглять. Это мой вам отеческий совет.

Это, в общем-то, и так было понятно. Столько народу ироды положили — какое уж тут веселье.

Михаил украдкой вздохнул. Но император заметил:

— О чём вздыхаете, господин Дашков?

— Сожалею о несостоявшейся возможности посмотреть на местные вулканы, — честно ответил Михаил.

Император слегка выпятил губы:

— Что ж, вулканы — это можно.

По мановению руки государя в каждый экипаж был определён проводник. Оба они забрались в шагоходы с некоторым опасением. Император вытащил из кармана сплющенную золотую луковицу часов, отщёлкнул крышечку и отечески напутствовал нашу компанию:

— Ещё раз отечески прошу вас не шалить. Даю вам на ознакомление два часа. По машинам, господа. Время пошло. — и пропал. И «Архангелы» пропали.

— Господа, — восторженно сказал Пушкин, — а я в первый раз вживую императора так близко видел!

— Ну хоть для кого-то Петин мальчишник удался! — усмехнулся Серго, запрыгнул в «Святогора» и крикнул из люка: — До вулкана! Кто последний, тот индюк!

И мы со страшной скоростью полезли в кабины. И понеслись бодрой рысью. На перегонки!

Что сказать — островки-то действительно маленькие, на шагоходе и не разбежишься. В два счёта домчали.

Что могу сказать — впечатляет. И силища в этих лавовых котлах чувствуется безмерная. Больше всего, конечно, Дашков восхищался — я думал, он из люка выпадет. Но обошлось.

Специальный фотограф сделал наши снимки на фоне огнедышащих жерл, в компании разряженных шагоходов и сопровождающих в национальных нарядах. Фотокарточки обещали всем на дом доставить.

Хотел я названия этих вулканов запомнить, сколько проводников спрашивал — сплошной конфуз получается. Странный этот гавайский язык, совсем он мне чужим показался. Как будто с тобой немой разговаривает или только что язык прикусивший! Всё «у», «и» да «о». Для русского уха очень непривычно. Согласных почти нет, зацепиться не за что. Так и плюнул.

А через два часа нас там же, около вулканов, загрузили в имперский скорый и в обратный путь отправили.

ВСЁ-ТАКИ МАЛЬЧИШНИК

Петя был изрядно обескуражен.

— Такого, господа, я совершенно не ожидал.

— А следовало бы! — захохотал Сокол. — С нами же сам знаменитый Коршун, за которым по пятам следуют приключения и подвиги! А с кем поведёшься, от того и наберёшься!

— То есть это опять Илья свет Алексеевич виноват, да? — возмутился я. — Удобно, чо!

— Можно подумать, до знакомства с ним мы были паиньками, э! — поддержал меня Серго.

— Согласен, согласен, — сразу пошёл на попятный Иван, — планида наша такая, встревать в приключения. Так что, Петя, не расстраивайся. Давай, братец, хоть надерёмся как следует — проводим твою холостяцкую жизнь. Винища-то у нас ещё на два дня припасено!

И провожали мы от души, до такой степени, что я начал бояться, что усну за столом. И, должно быть, уснул — потому что привиделись мне цыгане и пляшущий медведь с бубном, а потом и огромный торт, из которого появилась наряженная под жар-птицу (а, честно скажем, в лоскутики) девица и принялась танцевать. Вот это был натурально эротический танец, куда там варьете! Ещё видел Серго с ножом, успел испугаться, что девчонку он таки прирежет — чего только во сне не привидится!