— Они будут кончать только от твоего имени на баннере, Агай, — ухмыляется Игнат. — Ты порвёшь мой клуб, и это будет охуенно. Жду завтра, брат.

Я стояла до этого молча, но внезапно решаюсь спросить:

— Ты диджей?

Он едва слышно смеется, не поднимая голову, и коротко отвечает:

— Да.

— Детка, он не просто диджей, — вклинивается Игнат, наклоняясь к столу и кидая на меня взгляд, от которого я невольно напрягаюсь. — Он один из лучших в стране, ты не в курсе? Завтра он будет играть у нас на новой офигенной установке.

Игнат смотрит на меня с ухмылкой, наслаждается моей растерянностью. Я отвожу взгляд, чувствуя, как внутри поднимается какая-то странная волна. Неловкость. Удивление. И какой-то глухой укол.

Лучший диджей. Завтра он будет играть здесь.

Это совсем другой мир. То, чего я никогда не знала. Творческий, незабываемый, смелый. Для меня такие вещи всегда существовали где-то далеко, в сериалах или книгах. Моя жизнь — совсем другая. Я замужем за прокурором. Человеком, который видит мир в чёрно-белых тонах закона и порядка.

До этого — в весьма консервативной семье, где отец считал косметику признаком распущенности, а мать, что девушке носить брюки не женственно.

А здесь? Здесь музыка. Свет. Всполохи. Свобода.

Я вспоминаю, как когда-то сама мечтала о творчестве. Как сидела в своей маленькой комнате в доме родителей и писала картины маслом. Как перемешивала краски на палитре, слушала шуршание кисти по холсту. Именно в те минуты я почувствовала себя живой.

Но после рождения Кости всё изменилось. Я слишком была занята, слишком ответственна за роль матери, тем более, что и дня не проходило, чтобы родители не напомнили мне, что я “принесла в подоле”. Потом появился Роман, и всё, что я когда-то любила, ушло на второй план. Я не помню, когда в последний раз держала кисть в руках. Может быть, лет восемнадцать назад.

И сейчас, глядя на Илью, на его уверенность, его погруженность в музыку, я чувствую, как что-то болезненно колет в груди. Словно напоминание о том, что я утратила.

— А тебе это интересно? — вдруг спрашивает Илья, поднимая на меня взгляд. Его глаза снова обжигают своим вниманием.

— Я... не сталкивалась с таким никогда, — отвечаю честно, чувствуя, как мой голос звучит чуть тише, чем я хотела. — Не бывала в клубах.

— Значит, всё еще впереди, — бросает он, чуть усмехнувшись, и возвращается к панели.

Эти слова цепляют за душу. Всё ещё впереди? Мне почти тридцать шесть. Клуб, который я могу себе позволить — это какое-нибудь йога-сообщество, где учат дышать маткой, носить юбки и вдохновлять мужа.

Внезапно дверь распахивается и в комнату влетает девушка.

Она почти обнажена, но наготу ее скрывает рисунок, нанесённый на всё тело. Красивый, разноцветный боди-арт, делающий из неё яркую, пёструю бабочку.

— Игнат! — истерично заявляет она. — Инга — ебанутая! Художник уже уехал, а эта овца плеснула в меня водой! Посмотри! Что теперь делать?! У нас два часа до шоу!

— Заглохни, — грубо обрывает её Игнат, его тон заставляет и меня поёжиться. — Ты же знаешь, что я, блядь, терпеть не могу, когда ты верещишь, Диана.

— Так что мне делать? — девчонка притихает, но я вижу, как дрожат её губы. У меня всё потекло.

Она демонстрирует другой бок, где красивый рисунок превратился в кляксы и смазался в грязные подтеки.

— Ничего не делать, Диана. Ты пропустишь выступление. Ещё я не возился с вашими бабскими разборками. Будете истерики устраивать — уволю на хер и пойдёте в дешёвый бар перед алкашами сисками трясти.

— Но я.…

— Пошла отсюда.

Девушка захлопывает рот и пятится, но тут я неожиданно для себя влезаю.

— Может, я смогу помочь? — говорю, а саму в жар бросает. — Я давно не брала в руки кисть, но если есть краски, то….

— Краски есть, — кивает девушка.

— Тогда неси, чего стоишь, — рявкает хозяин клуба, и девушка моментально исчезает.

Я же растерянно смотрю на Илью.

Если честно, сама от себя такого предложения не ожидала. Мне же домой надо вообще-то. Роман вот-вот с работы вернётся, и Костя тоже, наверное, голодный.

Как будто вырвалось. Само дёрнуло. Хотя спонтанными решениями я обычно не отличаюсь.

— Ты рисуешь? — спрашивает Илья, но не могу сказать, что в его голосе ярко звучит удивление.

— Ну… вообще нет, уже давно в руки кисть не брала. Но когда-то рисовала, вдруг получится помочь.

— Получится, конечно, — говорит так, будто я глупость сморозила. — Это же как езда на велосипеде или игра на гитаре — раз научился и потом всегда умеешь.

Если бы.

Внезапно внутри закрадывается страх — а вдруг я сейчас действительно не смогу помочь? Опозориться перед племянником мужа совсем не хочется. Настолько, что я начинаю нервничать.