Это, несомненно, было очень странно. С тех пор, как австрийский историк в середине 1990-х продемонстрировал, что старая история (о том, что Гитлер был политизирован и радикализирован в Вене перед Первой мировой войной) граничит с выдумкой, историки указывали на Первую мировую войну и его жизненный опыт в полку Листа как главное объяснение того, почему он стал одним из наиболее печально известных диктаторов, каких когда-либо видел мир. Например, как утверждает недавняя двойная биография Гитлера и Сталина: "Война сделала Гитлера, как революция сделала Сталина". В другом месте мы читаем, что для Гитлера формирующим эпизодом его жизни была служба во время Великой войны[1]. Между тем из двух важных классических биографий Гитлера одна утверждает, что это война, не революция, имела значение для политической радикализации Гитлера. Другая постулирует, что "война и воздействие войны на индивидуальные жизни миллионов немцев были среди существенных условий для возвышения Гитлера и нацистской партии". Более того, наиболее влиятельная книга на тему военного руководства, опубликованная в последней трети двадцатого века, говорит нам, как много значило то, что Гитлер служил в полку Листа, утверждая, что его "выбор в пользу 16-го Баварского запасного полка должен рассматриваться как ключевой ингредиент жизни Гитлера". Когда первая книга с акцентом на военные годы Гитлера в полку Листа была опубликована в 2005 году, в ней говорилось, что его полк был "университетом" для Гитлера, – утверждение, базирующееся частично на его собственном заявлении, что война была его университетом и "величайшим его жизненным опытом из всех иных". Очевидный вопрос, который отсюда следует: если военная служба Гитлера в этом отдельно взятом полку предположительно "сделала" его, то почему он фигурирует только в виде усов на пустом лице на нечёткой фотографии и в формальном упоминании о нём в толстой истории полка объёмом почти в 500 страниц?

Книга 2005 года о Гитлере и о полке Листа не даёт убедительного ответа на этот вопрос. Она представляет образ Гитлера, социализировавшегося в предположительно пангерманистском, националистическом (volkisch), антисемитском, социал-дарвинистском климате его полностью добровольческого полка, превращавшегося из ленивого художника-неудачника в политического активиста. В соответствии с книгой опыт 1916 и 1917 годов превратил его в патологического антисемита. В полку он приобретает опыт солидарности и товарищества. Многие из состава полка, говорит нам книга, поднялись вместе с ним к вершинам Третьего Рейха, наиболее известный из них Рудольф Гесс, заместитель Гитлера, – утверждение, которое также было сделано в авторитетной биографии Гитлера, написанной Аланом Буллоком. Вкратце, книга говорит нам о том, что война и полк "сделали" Гитлера. Если такое представление было бы верным, то нам следовало ожидать, что Гитлер должен был стать центральным персонажем в истории полка 1932 года, а не неуклюжей второстепенной фигурой, изображённой на фотографии, граничащей с оскорблением.

Даже возможно величайшая из биографий Гитлера, работа Яна Кершоу Hitler, поднимает гораздо больше новых вопросов о военных годах Гитлера, чем даёт ответы на вопрос о роли войны и его полка в создании Гитлера (что, разумеется, является скорее сильной стороной книги, чем её слабостью). В то время как она утверждает, что "война … дала ему впервые в жизни мотивацию … и – более того – чувство принадлежности" и что полк Листа "стал для него домом", Кершоу очень осторожен в своём толковании военных лет Гитлера. Даже описывая жизненный опыт Гитлера в Первой мировой войне как возможно наиболее формирующий в его жизни, он не разделяет вопросы о том, война ли сама по себе или её последствия создали Гитлера, но рассматривает два периода как единое целое, утверждая в весьма неявных определениях: "Война и её последствия создали Гитлера". Это оставляет открытым вопрос – каким было воздействие самой войны, и было ли политическое будущее Гитлера и немцев в целом всё ещё неопределённым в конце 1918 года.

Что касается роли полка в формирующем военном жизненном опыте Гитлера, Кершоу просто отмечает, что "его непосредственные товарищи, главным образом группа связных, уважали его и, похоже, даже положительно любили его". Любой, проверяя доступные историкам источники, относящиеся к военным годам Гитлера, немедленно осознает, что существуют очень веские причины для нежелания Кершоу отделить войну Гитлера от его послевоенного революционного опыта и обсуждать роль, которую играл полк Листа в жизни Гитлера. За исключением небольшого количества писем, открыток и фотографий (главным образом из первой половины войны и главным образом не имевших политического содержания), военного удостоверения личности Гитлера и крошечного числа подобных документов историкам были доступны только послевоенные описания. Главными среди них являются наполовину вымышленная "Майн Кампф" самого Гитлера и идеализирующие его мемуары близких к нему людей.

Очевидной проблемой этих описаний, написанных спустя длительное время после событий, является то, что они гораздо более говорят нам о попытке Гитлера и его товарищей переконфигурировать их военный жизненный опыт для политических (и коммерческих) целей.

Книги, которые не приняли во внимание ограничения этих описаний, в лучшем случае воспроизвели почти все клише и стереотипы о Гитлере и Первой мировой войне, как это сделала книга 2005 года о Гитлере и полке Листа. Её автор не посетил какого-либо архива на немецком языке и, таким образом, даже не осознал, например, что Рудольф Гесс никогда не был в полку Гитлера.

Книги, в которых была понята ограниченная ценность мемуаров Гитлера и его сторонников, всё же не были способны пролить много света на роль Первой мировой войны и его полка в формировании Гитлера. И хотя некогда заявленное утверждение журнала Commentary, что Адольф Гитлер не найдёт много биографов, давно доказано как впечатляюще неверное, период жизни Гитлера в качестве связного во время Первой мировой войны оставался белым пятном вследствие отсутствия легко доступного материала того времени. Это означает, что мы почти ничего не знаем с определённостью о том периоде, который большинство историков теперь рассматривают, как годы формирования Гитлера.

Пригоршня писем, открыток, фотографий и личных документов просто не могут, по-видимому, рассказать нам, сделала ли Первая мировая война Гитлера. И если война "сделала" его, они, вероятно, не могут рассказать нам, полк ли его в целом, группа ли людей непосредственно вокруг него или же влияния за пределами его полка сформировали его. Также они не могут пролить свет на то, насколько типичен был Гитлер для своего полка. Равным образом они не могут разделить относительное влияние войны и революционного периода, последовавшего за войной. Если мы, таким образом, будем полагаться на документы Гитлера периода войны и постараемся избежать, насколько это возможно, мифических и полумифических послевоенных сообщений, то образ, с которым мы останемся, равнозначен фотографии Гитлера в истории полка 1932 года: расплывчатый образ человека без лица.

Единственный способ продвинуться через почти полное отсутствие документов о Гитлере времён войны и тем самым вернуть его обратно в фокус – это рассмотреть его полк в целом. Если мы сможем рассказать историю военного опыта полка Листа, мы сможем увидеть, как Гитлер вписывается в картину. Если информация, которая у нас есть конкретно о Гитлере, позволяет нам получить только размытый нечёткий его образ, но мы можем получить более резкую картину полка в целом (другими словами, большей картины, из которой был вырезан образ Гитлера), то тогда мы сможем реконструировать довольно точный и отчётливый образ Гитлера того времени. Огромное количество информации, которое, вероятно, произведёт такой подход, также позволит нам проверить в гораздо большей степени, какие части послевоенных сообщений обеспечивают нам надёжную информацию. Иными словами, такой подход обеспечивает нас инструментами для включения послевоенных воспоминаний (надёжность которых мы до сего времени не могли определить) в нашу попытку реконструировать точный отчётливый образ Гитлера. Вкратце, полк, в котором служил Гитлер, позволит нам определить, какую роль играл его опыт Первой мировой войны в "сотворении" его.