Отстаиваемая точка зрения книги в том, что мало из того, что мы думали о полке Гитлера, является верным. Однако равным образом не являетя верным и то, что реальная история полка Листа, которая смутно вырисовывается под мифическим покровом, сотканным Гитлером и его пропагандистами, является основой для понимания краха относительно стабильной и мирной эры глобализации девятнадцатого века и головокружительного подъёма Гитлера к власти.

ЧАСТЬ I

1. Толпа на Одеонплатц

(1 августа – 20 октября 1914 года)

Они родились с разницей в день и ровно в десять лет. Оба они выросли в маленьких городах; оба были посредственными учениками, стремившимися стать художниками. Оба они, в конечном счете, закончили в Мюнхене, германской Мекке для художников. После начала войны оба были приписаны к одному и тому же полку в день, когда он был сформирован. Оба любили свой полк: 16-й Баварский Запасной Пехотный Полк (16th Reserve Infantry Regiment, RIR 16), обыкновенно называемый полк Листа в честь его первого командира Юлиуса фон Листа. Оба были полностью привержены войне. Однако тут схожесть между Альбертом Вайсгербером и Адольфом Гитлером заканчивается – и не только потому, что Вайсгербер, в отличие от Гитлера, был принят в академию искусств и стал одним из наиболее успешных художников Германии; и не потому, что Вайсгербер стал одним из прославленных героев официальной истории 1932 года полка Листа, в то время как Гитлер был едва упомянут.

Тогда как довоенные друзья Гитлера вышли из пангерманистского националистического окружения, в числе друзей Вайсгербера был Теодор Хойс, сильная личность немецкого либерализма и первый президент Западной Германии после падения Гитлера. Тогда как друзья Гитлера станут пешками его режима, один из ближайших друзей и сподвижников Вайсгербера, Рудольф Леви (военный доброволец), стал жертвой Холокоста в 1944 году. Более того, в то время, как отношения Гитлера с женщинами были сложными, Вайсгербер был женат, и на его жену был повешен ярлык "полуеврейка", когда вступили в действие гитлеровские Нюрнбергские законы[2]. Тогда как Гитлер никогда не путешествовал за пределами небольшой части немецкоговорящей Австрии и южной Баварии, Вайсгербер провёл год в Париже, где он встретил Матисса. В то время как Гитлер рисовал третьесортные открытки на улицах Мюнхена, Вайсгербер стал президентом Новых Сецессионистов[3] – наиболее авангардной группы экспрессионистов, чьи картины будут заклеймены ярлыком "дегенеративное искусство" в гитлеровском рейхе. Таким образом, биографии Вайсгербера и Гитлера непосредственно иллюстрируют опасности прочерчивания слишком прямой линии от службы и любви к полку Листа к эволюции нацистской Германии.

Прежде чем мы последуем за Адольфом Гитлером и Альбертом Вайсгербером на Западный фронт, мы встретим этих двоих и их будущих товарищей на улицах Мюнхена в тот момент, когда новость о том, что Германия вступила в войну, достигла столицы Баварии. Мы познакомимся с их полком и обществом, из которого зародился запасной пехотный 16-й полк (RIR 16), прежде чем засвидетельствуем, как люди полка Гитлера были спешно обучены в такой манере, которая непреднамеренно превращала их в военных преступников, когда они должны были прибыть на фронт.

***

Когда летом 1914 года началась война, оба, Гитлер и Вайсгербер, охотно последовали призыву к оружию. В воскресенье 2 августа 1914 года, спустя день после начала войны, Гитлер поспешил на Одеонплатц в центре Мюнхена на огромное патриотическое собрание, происшедшее там в тот день. Собираясь перед Залом Полководцев (Feldherrenhalle), впечатляющим зданием в городе, прославляющим прошлых военачальников Баварии, Гитлер оказался среди множества людей, которые будут служить с ним во время Первой мировой войны. На фотографии, изображающей эту сцену (см. фото 1) – фотографии, которая станет одной из наиболее символических фотографий двадцатого столетия, мы видим Гитлера среди моря ликующих людей. Изображение, как нам говорили раз за разом, ясно демонстрирует две вещи: что Мюнхен был заражён народным энтузиазмом в отношении войны и что Гитлер был представителем типичного и обычного населения Мюнхена. Вся Германия, как долго верили, с нетерпением ожидала начала Первой мировой войны.

Среди людей на Одеонплатц, которые должны были служить с Гитлером в Первой мировой войне, был Фридолин Золледер, стажёр в Государственном Архиве Баварии. В начале 1930-х он вспоминал о собрании на Одеонплатц, что "все возвышенные страсти, которые усваивали люди, теперь, казалось, выходили наружу. Мелодии, военные песни и восторженные слова, которые слышались в тот день, звучали как гимн силе Германии, уверенности Германии… Это было празднование братства; для многих это было последнее прощание. Я пожимал руки многих людей, которые лягут в чужую землю в течение года".

Подобным образом Гитлер, когда был заключён в крепости Ландсберг в 1920-х, с нежностью вспоминал дни, когда началась война. Для него это был самый лучший уикенд: "Я не стыжусь подтвердить сегодня, что был подхвачен энтузиазмом момента, - писал он в "Майн Кампф", - и что я опустился на колени и возблагодарил небеса от избытка чувств за привилегию позволения жить в такое время". Как миллионы немцев, Гитлер вспоминал, что он ожидал войну: "Война 1914 года определённо не была навязана массам; её даже желал весь народ". В момент "чрезвычайного энтузиазма" немецкий народ "с нетерпением ожидал радикального сведения счётов. Я тоже принадлежал к миллионам, которые желали этого". В "Майн Кампф" он писал, что видел начало войны как "суровую проверку" того, что "рука богини судьбы" намерена определить для наций их "правдивость и искренность", заключая, что как и миллионы других, "я чувствовал гордую радость от того, что мне позволено пройти эту проверку".

***

Если верить Гитлеру, который лишь годом ранее переехал из Вены в Мюнхен почти наверняка в попытке избежать призыва в австрийскую армию, он вызвался служить добровольцем в баварской армии сразу же на следующий день за патриотическим собранием на Одеонплатц. Поступление Гитлера на службу в армию Баварии как гражданина Австрии было необычным. Позже он утверждал, что обращался с прошением к королю Баварии за разрешением служить в немецких вооружённых силах. Согласно Гитлеру, потребовался лишь день, прежде чем он получил специальное разрешение на отступление от правил, чтобы служить в баварской армии. В "Майн Кампф" он вспоминал, как он предположительно получил письмо из канцелярии короля: "Я открыл документ трясущимися руками; и никакие мои слова не могли теперь описать удовлетворения, почувствованного мной при прочтении того, что мне предписывалось прибыть в баварский полк… Для меня, как для каждого немца, теперь начался наиболее памятный период моей жизни". Гитлер утверждал, что его благодарность и чувство радости не имели границ.