— А ты, Витя, не смотри, что братва неказисто выглядит, — продолжал нахваливать свое горе-воинство Хорек, — пацаны все боевые, проверенные! Не на одной стрелке каждому из них побывать пришлось…

— И когда же, в последний раз, случалась с ними такая оказия? — поигрывая желваками, поинтересовался Бульдозер. — Пару десятков лет назад?

— Ну… — слегка притормозил с ответом Гоша, словно, действительно старясь это припомнить, — примерно так и есть!

— Сука, Хорек, да это реально подстава! Да твои битюки как пользовать волыны уже и забыли!

— А ты меня не ссучивай понапрасну, Бульдозер! — Хорек недобро сверкнул маленькими колючими глазками. — Я ить тоже не фраер ушастый, а в каком-никаком авторитете! Не хочешь таких — все в твоих руках — ищи других, только не обляпайся! И флаг тебе в руки!

— А не ты не оборзел ли, Хорек? — Бульдозер уже реально кипел. — Забыл кто ты, а кто я?

— Ну, и кто ты, Витя? — Тоже решил залезть в бутылку Гоша. После того, как он узнал, что Бурят переобулся в белые тапки, ему стало намного комфортнее, и он стал позволять себе больше. Например, зарамсовать[2] с Витей Бульдозером, потому, как второго такого ликвидатора, как покойный Бурят, которого не боялся, наверное, только сам Бульдозер, было уже не сыскать. А вырастить — тем более. Вот и позволял себе Хорек лишнее, зная, что в ближайшее время никто по его тушку от Витюши не явится!

— Я в законе! — рявкнул Бульдозер, обдав слюной ранее верного Хорька. — А ты — всего лишь положенец[3]! Моей, кстати, волей…

— У-у-у, как все, однако, запущено! — Театрально утерся рукавом Хорек. — Напомнить вам, господин Тихорецкий, что вы, между прочим, являетесь депутатом государственной думы. Не по понятиям это, Виктор Палыч! Не по закону[4]! Рамсы будем загибать? Аполитичность — раз! А ты же партийный, Витя! От какой партии избирался? Неужели от партии «Воровской закон и понятия в массы»? А, Виктор Палыч? Чего молчишь? А как же тогда 201.1[5] УК РФ? Если ты законник, так тебе восьмерик по самым скромным подсчетам корячится! У тебя же высшее положение в преступной иерархии! Ты же сам себе в думе срок выписал, голосуя за его принятие! А как же никогда не быть на побегушках у любых властных структур?

— Я сам теперь власть! — рявкнул Витя, но это не произвело на Хорька ровно никакого впечатления — сильно уж его задел Бульдозер требованием «знать свое место».

— Любых властных структур! — вновь повторил Георгий Валерьевич с самым гаденьким выражением на лице, какое только сумел изобразить. — А под этим «очком[6] с нулем и колом» из талмуда[7] ты подписался, а он в думу с подачи президента спущен. То есть ты, пахан, не есть высшая власть, раз над тобой президент? Над вором в законе нет никого, кроме Бога! Так что вы, господин Тихорецкий, либо крестик снимите, либо штаны наденьте!

— Вот, значит, как ты заговорил, Хорек? — Угрожающе надвинулся на собственного положенца Бульдозер, совсем не ожидавший подобного расклада. — Не охренел ли, или сам решил корону примерить?

— Это я о том, Витя, — решил немного разрядить вышедшую из-под контроля обстановку Хорек, — что у каждого из нас грешков за душой — воз и маленькая тележка. И в наше время грех любыми возможностями перебирать… Замнем для ясности? Че мы перед серьезным делом левый кипешь наводить-то будем?

Бульдозер еще немного попыхтел, словно раздраконенный красной тряпкой бык, но, в конце концов, согласился с железобетонными доводами Хорька. Он бросил еще один недовольный взгляд в сторону собранной Гошей бригады:

— Они реально хоть на что-то способны, кроме как яйца под огромными мамонами чесать, да пивас по вечерам ведрами хлебать?

— Я ж говорил — пацаны проверенные! Ну, а что мальца постарели — так и мы с тобой уже совсем не пацаны! Зуб даю — все будет в мазу!

— Ладно… Командуй общий сбор этим старым пердунам, — обреченно распорядился Бульдозер — не так он себе представлял этот выезд «на дело». Совсем не так…

— Братва! — громко крикнул Хорек. — Слухай сюды! Ща пахан про расклад речугу задвинет!

Толпа возрастных мужиков забурлила.

— Да заткните уже хлебальники, в конце концов! — не выдержал Георгий Валерьевич. — Прямо, как стадо баранов!

— Да ты не ругайся, Гошан! — выкрикнул из толпы краснорожий мужик с огромным пузом, словно он проглотил большой воздушный шар. — Братанов давно не видел! Мы с некоторыми в последний раз лет двадцать назад пересекались, когда на стрелу с Гурамом Рамарянским намыливались.

— Точно, Куцый, знатное мочилово было…

Витя только головой покачал — на серьезную бригаду этот сброд не тянул. Но, что есть — то есть.

— А ну цыц, успеете еще побазарить! — осадил престарелую босоту Хорек. — Выезжать пора!

— А кого прессовать едем? — Подал голос тот же пузан.

— Кто-нибудь из вас в Нахаловке бывал? — уточнил положенец.

— Я был! — Поднял руку один из бойцов, после чего смахнул ладонью пот с абсолютно лысой головы. — Правда, давно — в девяносто восьмом. Жора Буйный тогда леспромхоз пытался у каких-то лохопетов деревенских отжать…

И как, отжали? — выкрикнул кто-то «из толпы». — Чет я Буйного с девяносто восьмого и не видел.