— Маша! Лопухина! Бегите прочь! — ору я на ходу, швыряя очередную глыбу в чертову красную кастрюлю.

Девчонки реагируют мгновенно. Молодцы. Только вот княжна Лопухина успевает вскинуть руки и обиженно выкрикнуть:

— А почему это я по фамилии?!

Серьёзно? Даже в такой момент?

— Настя! Уходим! — более разумная княжна Морозова уводит обиженную подругу.

А вообще, ситуация занятная. Краб восстаёт именно в тот момент, когда рядом оказывается Маша. Совпадение? Нет уж.

Паскевич целился именно в неё. Старая обида? Вполне возможно. Маша когда-то ему отказала, и, судя по масштабу этой постановки, болело у него сильно. Не отпустило. Даже теперь, когда он уже одержимый — затаённая злоба, похоже, никуда не делась. Только стала продуктивнее.

Я переключаюсь мысленно. Связь — мгновенно на всех своих женщин. В первую очередь — на Лакомку:

— Защищайте все Светку!

— А с чего это меня? — тут же вспыхивает Светка, но Лакомка уже рявкает в ответ:

— Света! Ты же беременна, твою ж мать! За спину!

И всё. Спор окончен.

Я ощущаю, как моё солнышко-альва в одно мгновение преображается. Рёв, вспышка — и Лакомка уже не блондинистая прелесть в платье, а ирабиса-пума в боевой форме, с когтями, мускулами и феромонами угрозы. Она заслоняет Светку, расправляя плечи. Огненные доспехи на Светке вспыхивают, и та, хоть и бурчит, отступает послушно, как надо.

Я этого не вижу глазами — но ощущаю мыслью. Сознания моих женщин у меня на виду, как на ладони.

А сам я продолжаю месить краба. Камни — летят. Тьма — сгущается и бьёт, как кнут. Огонь — вспыхивает с пальцев и обжигает гниющие шипы. Гришка рядом работает мощно — электричество трещит, хлещет, краба дёргает, как от удара по аккумулятору. Изо рта у твари уже валит чёрный дым.

— Гришка! Отходи! — кричу я, чувствую — Сейчас рванёт.

И именно в этот момент сад накрывает тень. Золотой нависает над деревьями… только вот зачем он притащил вертолёт — вопрос. Не снижаясь, он резко взмахивает крыльями, разворачивается в воздухе и обрушивает на краба столб чистого огня. Адское пламя, воздух взрывается жаром, как в раскалённой духовке. Краб взвывает, панцирь трещит, валит пар.

Но тут — треск. Системы ПВО усадьбы оживают. Из башен выдвигаются турели и открывают огонь. Плазма, трассеры, пули — всё по Дракону. Ну дебилы! Не в того стреляете! Хотя откуда им знать?!. Да и пошли они! Это уже не мои проблемы!

Дракону обстрел по барабану — спрятался вместе с вертолетом под жёлтым щитом, пули отскакивают, заряды гаснут. Крылатый ящер прошивает оборону, как крейсер сквозь рой пчёл, только фыркает в небо.

— Отлети и будь поблизости, — бросаю мысленно. — Чтоб не долбили второй раз.

— С тебя коровка, человек! Ха-ха-ха! Я успел!

Он уносится от усадьбы, сверкающий и довольный.

Дворяне, кстати, быстро справились с остальными зверями, хоть они и были послабее краба, но все равно молодцы. Морозов накатил на зверьё ледяную стихию — тропинки превратились в глянцевые коридоры для падения, мороз ложился слоями, щёлкал, сковывал. Остальные тоже не подвели. Стали в строй, работали грамотно: заклинания — точно по цели, прикрытие — без паники. Благородные — но не беспомощные. Вот это я понимаю: не просто титул, а хотя бы базовая огнеподдержка.

— Данила Степанович, вы вызвали своего Дракона? — удивился граф Горланов.

— Да, верно.

— Очень вовремя, — кивает граф Стяжков, — ведь на Паскевичам больше нет доверия.

И вдруг — взрыв. Грохнуло в самой усадьбе так, что у трёх ближайших дворянок дрогнули прически.

Откуда? Из самой усадьбы. Там, где один Демон сидел на своём фарфоровом троне и не подозревал, что под ним в сантехнике ждали мины. Находясь в глубокозадумчивости, скажем так.

Ломтик отработал по инструкции.

Я метнулся к своим женщинам. Проверить: все ли на месте, кто где, каково состояние. Светка в огненном доспехе, Лакомка и Настя все еще в звероформе, Камила уже кому-то лечит порванную артерию, Леночка Айра и Гепара тут же невредимые.

Кстати, пока я там дрался, было и маленькое представление.

Я, чтобы не скучать, поднял в воздух всех тех мелких крабов и окуней, что до этого лежали на банкетных блюдах. Оживил их, сгустил на них каменные панцири, вложил пару векторов на нападение — и кинул рой мелкой каменной нежити прямо в красного краба. Получилось красиво: десятки маленьких панцирников кусали, отвлекали, мешали.