— Я тоже считаю, что регент должен быть единственным, никакого регентского совета, вот только руководить государством должен человек опытный, имеющий знания и, как я уже говорил, опыт управления именно государством. И это, несомненно, наша вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, которая помогала в делах государственных Александру Александровичу, которого не зря именовали Миротворцем. — скрипучим голосом, но вполне отчетливо произнес Дмитрий Константинович, эта его речь и эта его роль были оговорены заранее и его поддержкой бывшая датская принцесса заручилась накануне этого семейного сборища. Пообещать ему пришлось много, но пообещать и выполнить обещания — это разные вещи. Тем более, что здоровье Дмитрия вызывало серьезные опасения. Как говориться… за год многое может измениться: или падишах сдохнет, или ишак…

Но тут раздался молодой энергичный голос:

— Тоже абсолютно согласен с общим мнение: регент должен быть один и никаких регентских советов! Вот только присутствующие забывают, что согласно закону и завещанию Николая Александровича единственным регентом являюсь я.

И из тёмного угла комнаты на свет явилась статная фигура Михаила Александровича.

[1] Ну, тут можно поспорить, вообще-то Романовы могли с большим основанием назвать родным немецкий, уж этих кровей у них было даже с избытком.

[2] Это был довольно скандальный брак: Павел Александрович женился на Ольге Валерьяновне Пистолькорс, урожденной Карнович, разведенной супруги подчиненного Павла — гвардейского полковника Эрика фон Пистолькорса. Новобрачные вынуждены были до 1914 года жить в Европе, вернулись только с началом Великой войны. Их дети получили титул графов Палей.

[3] Вообще-то все знали, что Кирилл Владимирович никаким кораблем не командовал. Числиться командиром корабля и командовать им — две большие разницы! Так что вполне мог намекать и на себя, он-то кораблями командовал. Пусть и не первого класса.

Глава девятнадцатая

У Петра сильно болит кулак

Глава девятнадцатая

В которой у Петра сильно болит кулак

Петроград. Зимний. Покои вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны

25 февраля 1917 года

Появление Михаила для всех присутствующих оказалось полной неожиданностью. Будущий регент воспользовался одним из немногих тайных проходов, которые были во дворце и о которых сумел узнать Брюс, будучи еще бесплотным духом. К предстоящему разговору с потомками Пётр основательно подготовился: офицерскими караулами из самых преданных сторонников были перекрыты все выходы из покоев, а казаки-осназовцы из отряда полковника Шкуро[1] сформировали конвойные группы. Сам Андрей Георгиевич прибыл в Зимний и сообщил своему прямому начальнику, графу Келлеру, что гарнизон Петропавловской крепости усилен, подходы к Заячьему острову контролируются патрулями Первой конной армии. Заодно сообщил и о мирном решении вопроса с Первым Запасным пулемётным полком. Так что Михаил (он же Пётр) к силовому решению вопроса с братьями и сестрами, а также дядями и тетями был предельно готов. Больше всего его смущали амбиции «матушки», Марии Фёдоровны. Точнее, её стремление править за спиной сына, прикрываясь его именем и возможностями регентского совета. Но Пётр понимал, что женские амбиции могут погубить государство, а потому был готов еще одну вдовствующую императрицу отправить в монастырь.

Более всего появление Михаила неприятно поразило Кирилла Владимировича. Во-первых, он был в курсе заговора думцев против царя Николая, более того, поддерживал с заговорщиками связь и был готов участвовать в нём военной силой (в частности, преданным ему флотским экипажем). Его обширные связи, в том числе родственные, в штабе Верховного главнокомандующего обеспечили получение информации о том, что Михаил Александрович, единственный законный претендент на регентство, находится с инспекцией в кавалерийских частях. И появление его в городе никак не входило в планы Кирилла. Надо сказать, что противостояние двух ветвей династии Романовых: Александровичей и Владимировичей имело весьма глубокие корни. Младший брат императора Александра III был весьма весомой фигурой в политическом бомонде Санкт-Петербурга. Достаточно того, что он командовал гвардией и Петербургским военным округом. То есть, ему фактически, подчинялись все штыки и сабли в столице и вокруг неё. И за кем пойдут эти войска в случае непредвиденной ситуации было совершенно ясно. Не знаю как генералом, но администратором Владимир Александрович был достаточно умелым, а имея столь широкий доступ к весьма солидным казенным средствам… Находился в отличных отношениях с военным министром Куропаткиным и поспособствовал его назначению главнокомандующим во время русско-японской войны, в тот же период был против отправки частей гвардии на фронт. Надо сказать, что гвардейские полки при Владимире перестали быть боевыми частями, а стали парадными. Это сыграло с ними плохую службу во время Великой войны, когда их вынуждены были бросить, чтобы спасти фронт, прорванный немецкими войсками. За несколько месяцев гвардия полегла почти что полностью. Храбро, но не самым умелым образом смогла всё-таки стабилизировать ситуацию, но какой ценой! Фактически, после пятнадцатого года ТОЙ, старой гвардии не существовало, а в эти прославленные полки начали набирать кого только попало. Николай II откровенно побаивался дядюшку Владимира, который весьма решительно влезал в дела государственные. Приказ о расстреле демонстрации трудящихся под началом попа Гапона отдал именно он. Тихий саботаж и воровство во время Русско-японской войны вызвали ответную реакцию Николая. Правда, тот сделал всё по-своему. Дабы не выносить мусор из избы, воспользовался тем, что не дал разрешение на женитьбу старшего сына Владимира Александровича, Кирилла[2]. Это был повод. Поскольку Владимир и Мария Павловна (его супруга) благословение на этот брак дали, император воспользовался этим и отправил родного дядю в отставку со всех постов. К сожалению, исправить ситуацию на фронте это не помогло, и русско-японская война была позорно проиграна.

(Кирилл Владимирович Романов, ставший императором без империи. Мечты сбываются, но иногда весьма причудливым образом)

Дети Владимира Александровича, откровенно говоря, не блистали ни умом, ни трудами во благо государства. Кирилл Владимирович прославился только тем, что оказался одним из немногих, кто спасся при взрыве на мине броненосца «Петропавловск». Как флотский офицер проявил себя умопомрачительными пьянками, в которых принимал посильное участие его младший брат Борис. Даже единственное командование им кораблем — крейсером «Олег» было скорее всего номинальным, он на корабле присутствовал, но всю работу выполнял первый его помощник. Его назначение командующим гвардейским флотским экипажем воспринималось Кириллом в ключе «бросили кость, на тебе, подавись-ка». Возможностей для коррупции и житья на широку ногу по образцу «Семи пудов августейшего мяса»[3] у Кирилла Владимировича не было. Точнее, настолько не было. Свое он всё равно старался урвать. При этом надеялся, что флотский экипаж ему будет предан. Наивный чукотский мальчик! Авторитет у Александра Михайловича в том же флотском экипаже оказался куда как весомее.

Главный конфликт в голове Кирилла — это несоответствие его амбиций и его реального положения в семье, помноженное на не слишком-то умные мозги. Увы, интеллектом великий князь не блистал. Он был не глуп, но и далеко не выдающийся мыслитель. Сейчас он кусал локти от того, что прибыл в Зимний практически один, без верных ему частей, которые могли бы помочь навести тут «порядок». А всё эта хитрая старая стерва! Как она аккуратно вызвала его в Зимний, не сообщив, по сути своей, ничего конкретного. Ему позвонили домой и сообщили, что Ники выкинул номер, и вынужден отложить поездку в Могилёв. А эта поездка должна была стать ключом к его отстранению от власти. И вдовствующая императрица сообщила, что собирает семейный совет, чтобы воздействовать на Николая. И только оказавшись в Зимнем, оцепленном жандармами и дворцовой стражей, Кирилл узнал правду. И не мог не позвонить, ни послать никуда адъютанта: до окончания семейного совета дворец находился на осадном положении. Переговорив с братьями, Кирилл решил на совете продавить свое назначение регентом. А уж отодвинуть от престола Александровичей он как-нибудь да сумеет! Уверенность ему придавал тот факт, что самого реального претендента на регентство — Никола Николаевича (младшего) в столице не было и с Кавказа его, естественно, никто не вызывал.

И тут внезапное появление Михаила! Как чертик из табакерки выскочил и спутал все карты! Необходимо было срочно вмешаться, пока не стало поздно.

— Прости, брат, — обратился Кирилл к Михаилу, — но ситуация такова, что регентство приходится на сложное военное время, а ты слишком молод и не имеешь достаточного опыта управления государством. Поэтому мы ищем варианты развития ситуации, которые бы всех устроили.

— То есть себя, БРАТ мой, ты считаешь более опытным и более подготовленным к управлению государством. А чем ты управлял, позволь поинтересоваться? Крейсером? Извини, брат мой, но твоя опытность тем более под сомнением.