— Его уже кто-то посещал?

— Да. Владимир Зарин.

Услышав это, Андрей едва не сбился с шага. Упоминание отца слегка выбило его из колеи.

— Директор был здесь?

— Да. Девять дней назад. Он прибыл сюда с группой офицеров из КБА встретился с комендантом, после чего посетил заключенного в камере 17Б239. После этого они улетели. У нас остались записи его посещения…

— Оставлял ли директор какие-либо дополнительные инструкции?

— Боюсь, что если это и так, то я не имею права об этом говорить, Кассий. Даже вам.

— Понимаю.

В целом глупо было рассчитывать на какой-то иной ответ. Больше не став что-либо спрашивать, Андрей просто направился следом за своим провожатым.

— Ладно. Надеюсь, что у вас найдётся спокойное место. Я хотел бы встретится и поговорить с этим заключённым…

Гарнет удивлённо посмотрел на него.

— Боюсь, что вы вряд ли сможете это сделать.

— Почему? — удивился Андрей. Он даже остановился, почувствовав, как один из солдат позади него ткнулся ему в спину.

— Директор и его люди забрали заключённого после серии допросов, — огорошил его новостью заместитель коменданта. — Если вы хотели с ним побеседовать, то, уже поздно.

Система Деамарран.

Низкая орбита Нового Роттердама

Дредноут ФЗФ «Кракатау».

Огромная туша «Кракатау» начала поворачиваться вокруг своей продольной оси. Двигатели пространственной ориентации дредноута работали в противофазе, дабы как можно скорее развернуть огромный корабль в нужное положение. Как только это произошло и бортовые ракетные пусковые, приведенные в режим стрельбы кинетическими боеприпасами оказались нацелены на нужную точку, последовала команда.

Флагман первой ударной группы адмирала ФЗФ Антона Андерсена открыл огонь, выпустив в сторону Нового Роттердама тридцать шесть снарядов. «Кракатау» вздрогнул, когда отдача начала смешать его в пространстве, но ДПО моментально компенсировали это.

По тридцать тонн каждый, линейные ускорители выбросили их со скоростью чуть менее девяти тысяч километров в час. Не прошло и нескольких секунд, как тридцать шесть объектов ворвались в плотные слои атмосферы Нового Роттердама, пронзая её огненными иглами.

Если бы наблюдающая за этим Эмма Кирн могли моментально подсчитывать математические переменные у себя в голове, то пришла бы к выводу. Энергетический потенциал выполненных из чрезвычайно тугоплавких и прочных материалов, корректируемых кинетических снарядов в момент их столкновения с целями на поверхности почти достиг планки в девяносто четыре гигаджоуля.

Всё равно, что одновременно скинуть с орбиты тридцать шесть двадцати двух килотонных ядерных боеголовок.

Но так быстро и точно считать она не могла. Зато, вместо этого, стоящая посреди флагманского мостика журналистка отчётливо видела на дисплеях, как в местах ударов появлялись яркие вспышки, сопровождаемые ареолами расходящихся ударных волн.

Добившаяся места в первом ряду, сейчас она наблюдала за тем, как стоящий в нескольких метрах от неё адмирал с ледяным спокойствием на лице нарушал один из главных федеративных постулатов. Антон Андерсен смотрел на массированный орбитальный удар с таким же равнодушием, как если бы оценивал поданное ему на обед блюдо.

А вот внутри самой Кира всё трепетало. Нет, не от того, что она стала свидетелем того, как адмирал Федерации только что спокойно нарушил то правило, за соблюдение которого Земля следила на всём протяжении своей истории. По крайней мере хотя бы старалась делать это на публику.

О, нет. Сейчас её волновало нечто куда более важное.

— Майки, скажи мне, что ты всё записал, — прошептала она оператору.

— Всё снято, Эмми, не переживай, — отозвался тот, не переставая контролировать идущий к нему поток информации с планшета в руках.

Кирн добилась своего. Она смогла получить место среди горстки репортёров и военных корреспондентов, которым разрешили отправится в Пиренейский сектор вместе с Андерсеном. И не просто попасть на передовую. Она получило место на самом флагмане! На «Кракатау»! Эмма до сих пор не могла понять, чему именно была обязана такой удаче. То ли скромная известность её собственной персоны помогла. То ли несколько её приватных бесед с адмиралом, которые ей удалось провести за те недели, что собранный флот потратил для того, чтобы добраться до Аркадии.

Но сейчас всё это уже не имело такого значения. Главное, что она оказалась здесь. Прямо на самом острие копья, нацеленного в сердце мятежников.

Пиренейский сектор оставался главным очагом восставших на территории Федерации. В остальных местах всё происходило без какой-либо организации. Восстание просто не имело общего направления. То тут, то там, несколько мятежных систем Внешнего Кольца объединялись друг с другом. Но на этом все их потуги на то, чтобы создать какое-то организованное сопротивление разваливались. Причина в отсутствие единого управления. Общего лидера, что сплотил бы всех между собой. Вместо этого там находились десятки самопровозглашенных правителей, военачальников и бог знает кто ещё. Большинство из них просто не могли договориться между собой, постоянно перетягивая одеяло новообретенной власти на себя.