— Упертая как олень.

— Что? — не поняла Алиса, но Герман лишь махнул рукой.

Он не очень понимал, что делать и как выходить из сложившейся ситуации. Лучшим вариантом было собрать вещи и свалить обратно домой. Отмечать Новый год с этим психопатом…

В дверь осторожно постучали. Герман заметил, как напряглась Алиса, но все же пошел открывать. На пороге стояли родители.

Разговор получился неприятным.

— Я не буду извиняться, пап! — категорично заявил Герман. — Я ему пацан, что ли? Не нравится, мы сейчас вообще уедем.

— Это ты ведешь себя как ребенок! — мать, стоявшая рядом, на этот раз явно была не на его стороне. — Ну такой он человек. Тяжелый. Очень. Давайте спокойно встретим завтра Новый год, помиритесь. Мы же одна семья.

— Алиса, — отец обратился к жене. — Твой папа просит тебя спуститься к нему.

— Нет! — воскликнул Герман еще до того, как Алиса что-то ответила. — Не пойдет она к нему. Чтобы он там ее добил? Пусть успокоится сначала. И сам извинится!

Родители смотрели на Германа как на умалишенного.

— Папа никогда ни перед кем не извиняется, — устало проговорила Алиса. — Я поговорю с ним, но завтра. Я правда плохо себя чувствую. Пожалуйста.

На этом и договорились.

Едва они остались вдвоем, Алиса попросила его уйти.

— Куда? — не понял Герман.

— Куда хочешь. В гардеробной спи или в джакузи, — тихо, но твердо предложила она. По ее тону Герман как-то сразу понял, что спорить бесполезно. И все же попробовал.

— Приставать не буду, не волнуйся. Но кто знает, что твоему бате в голову ударит.

— Изнутри запрусь, — парировала Алиса и встала перед кроватью, воинственно скрестив руки на груди.

Она и правда заметно постройнела, появились приятные изгибы, и Герман подумал о том, что был бы не прочь посмотреть на Алису без одежды.

— Не буду я спать на полу, — запоздало ответил он, лишь когда поймал возмущенный взгляд жены. Кажется, она занервничала, правильно поняв, почему он так долго на нее пялился. — Здесь куча пустых спален. Скажу, что ты храпишь. Ладно-ладно… я храплю, я.

В особняке было на удивление тихо, вниз, где еще горел свет, Герман спускаться не стал, нашел свободную комнату и завалился спать. Все-таки он очень устал.

Утром он безбожно проспал, встал лишь когда все уже позавтракали. Алисы в гостиной не было.

— Где она? — спросил он у матери.

— Спал бы с женой, знал бы! — недовольно выплюнула она. Мать нервничала, хотя и пыталась скрыть. — Ее отец увел на разговор. Но пока вроде тихо…

Герман отложил круассан, который разогрела для него мать и вышел из-за стола.

— Не вмешивайся! Пожалуйста! — прошептала она ему в спину.

Но ему и не пришлось. Едва он оказался в коридоре, как дверь в бильярдной отворилась и оттуда буквально вылетела Алиса. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, разговор оказался совсем не радостным.

— Что он тебе сказал? — бесцеремонно начал Герман. — Он тебя ударил?

Литвинов демонстративно игнорировал появившегося рядом тестя. Пусть это было по-мальчишески, но он хотел показать себя, хотел нового скандала. И он его получил.

— Все хорошо, Герман, — примиряюще сказала Алиса. — Пойдем.

— А что может случиться с Алисой, когда она со мной, парень? — Климов ненавидел Германа не меньше, чем тот его. И тоже хотел высказаться. — Может, мне еще у тебя разрешения спрашивать, как и когда с дочерью разговаривать?!

Пафос у Климова зашкаливал. Нет, он реально не помнит, что натворил? Как он вообще мог так высоко подняться?

— А неплохо бы было! — ощерился Герман. — Я ее муж как никак.

— Сопляк ты, а не муж! Пацан! По бабам только и можешь шляться. Я уже жалею, что разрешил тебе жениться на своей дочери.

В коридоре уже появилась мать и теща, отца пока не было, но Герман уже закусил удила.

— Жалеете? Вас же папа спонсирует! И этот дом, кстати, он снял на праздники. Вы ни копейки не заплатили…

Герман зарвался, но переступив черту, он не остановился, пока не вывалил на прокурора всю свою нерастраченную злость и ненависть.

На удивление ответа не последовало. Климов все молча выслушал и не сказав ни слова, вышел из дома.

— Что ты натворил?! — одними губами прошептала Алиса.