— Что у нас по бизнесу с ним, пап? — Герман сделал вид, что ему не так уж и важно обсуждать свой брак. — Ты никогда целиком мне не рассказывал, пришло время, как мне кажется.

Тот поморщился, попытался было соскочить с темы, но Герман настоял. Чувствовал, что родитель сдастся, если поднажать. Так и получилось.

— Я его номинал*, — неохотно признался отец. — Почти все, что он получал за свою помощь, так или иначе оставалось у меня. Кое-что записано на жену и на его сына, но так, по мелочи. Он рвался в замы к генпрокурору, так что должен был чист. А что не на меня, так на моих людей. Но это уже неважно. Его семья ничего не получит. Никто за них не впряжется.

— Сомневаюсь! — усмехнулся Герман. Он еле сдерживался, чтобы не перевернуть этот стол. Раньше бы так и сделал, но сейчас не стал пороть горячку. — У Климова было много друзей, а может и тех, кому он тоже что-то обещал. Я бы отдал вдове все.

— После того, что он с тобой сделал? — возмутилась мать. — Герман! Считай, это компенсацией за все то, что всем нам пришлось пережить из-за этого человека. Я так понимаю, ты считаешь, это несправедливым? Потому что благодарен его дочери, что она тебя не бросила? Это пройдет.

Вот эта уверенность, что мать знает лучше, стала последней каплей.

— Не пройдет, мам! Я люблю Алису! И не собираюсь с ней разводиться, только потому что ее папаша сыграл в ящик. Алиса это Алиса. Мне плевать, что сделал ее отец, она это не он!

На лица его родителей надо было смотреть. И с легким злорадством Герман видел как бледнеет мать. К ней у него был особый разговор.

— Гера, ну какая любовь? Ты эту девочку на дух не переносил! А теперь любовь? Не смеши меня! Ты так Яну эту любил. Тебе не нужно было жениться, тебе рано. Алиса не ровня нам, это балласт! Пройдет месяц и ты это поймешь.

— Мать права, Гера. Ты благодарен Алисе, что она была рядом, но почему-то забываешь, на чьи деньги ты лечился. Что-то не слышу никакой благодарности!

— Спасибо, пап! — Герман издевательски поклонился, встав из-за стола. — Деньги все верну. Со временем. Даже с учетом инфляции. Знаешь, что я понял, мам? Пока лежал в коме? Что ты в принципе не любишь тех, кого люблю я. Ты Янку гнобила, потому что я ее любил, Алиса была хороша до тех пор, пока она не стала для меня очень важной. И еще я понял, что не нужен вам калекой, мам, безмозглым трупом, который под себя ходит. Забавно, да? Так вот, с Алисой я не разведусь. Ни сейчас, ни через полгода, никогда. Пап, а бабло я бы вернул жене Климова. Не ради нее, ради себя. Если понимаешь, о чем я.

Глава 74

— Может, еще останешься хотя бы на день? — мама умоляюще смотрела на Алису. — Я же здесь совсем одна.

Как же ее было жалко! Неприкаянная, растерянная и вся почерневшая от горя. Алисе было жутко стыдно, что она не испытывала и десятой части той боли, которая сейчас раздирала на части ее мать.

— Я правда не могу, но если хочешь, мы можем поехать вместе, — предложила Алиса и осторожно отпила горячий чай. Те четыре дня, что она провела в служебной квартире родителей, они только и делали, что пили чай, маме вечно было холодно, так и согревались.

— Куда? — невесело усмехнулась мать. — Наша квартира занята, Марина отказывается съезжать, видите ли, ей брат пообещал, что она может жить там столько, сколько хочет! И это при том, что папа на ее детей еще две наших квартиры записал.

— Какие квартиры? — Алиса поперхнулась. — Откуда?

Мать лишь рукой махнула.

— Намудрил твой папа так, что теперь не разберешься. На меня тоже квартира записана, где-то в Сочи, кажется, я там не была и ехать не хочу.

“Да ты сама не знаешь, чего хочешь”! — Алиса чуть не взорвалась. Она помогла маме собрать все вещи, но выезжать из квартиры мама не торопилась, ее и не выселяли отсюда пока. Алисе вообще казалось, что мама изначально позвала ее, чтобы не оставаться одной.

— Мы с Германом…, — начала она, но мать ее перебила.

— Этот мальчик не для тебя! Да и не нужна ты ему, никогда не была нужна. Cейчас, когда папы не стало, он быстро с тобой разведется.

Такого Алиса не ожидала, у нее даже дыхание перехватило, а мать продолжала, как ни в чем не бывало.

— Ты — молодец, не оставила его, когда он был инвалидом. Ты была его костылями, а знаешь, что делает человек, когда выздоравливает? Правильно! Отбрасывает костыли, потому что он без них может жить. Так и ты…

— Замолчи, мама! — голос дрожал от гнева, обиды и… страха. — Ты не понимаешь, о чем говоришь! Герман любит меня, а я его. У нас все хорошо!

Мать лишь покачала головой.

— Я и так всю жизнь молчала! Потому что папа решил выдать тебя замуж за Литвинова. Но я всегда знала, ты не будешь с ним счастлива, он наиграется с тобой и бросит. Люди не меняются, Алиса. Он всегда останется таким, каким был.

— Это ложь! Ты его не знаешь так, как я его знаю! Мам, это ты никогда не была счастлива с папой, судишь по себе. И по нему. А мы с Германом…