Къяра шумно втянула воздух через нос.

Ная была дриадой. Чем-то вроде дриады. Её народ, живший на планете Дрэв, был растениями с зачатками коллективного разума. И правили среди них те, у кого эти зачатки – то есть собственно способности к внушению – были сильнее. Ная также не видела в животной плоти чего-то трепетно-священного. Она всегда говорила, что люди без раздумий срубают деревья и едят морковку, значит и дрэвам ничего не мешает, ну… делать то же самое с людьми. И да, то, что она считала «божественным даром матери деревьев» они с Лоуренсом, без сомнения, назвали бы «запретными техниками».

Къяра даже не успела ответить, как услышала, как Лоуренс подошёл к ним сзади и негромко произнёс, обращаясь к Кериту:

– Никогда в жизни, даже ради самой жизни, я не позволю Нае применить ко мне свои способности. Я лучше просто пойду и сдамся в Корпус, чем позволю высосать чью-то душу, чтобы спасти меня. Возможно, её Хранитель может знать о каких-то унн-ранских «чарах» или других способах зашить в артефакт силу внушения, которые могли бы помочь нам, БЕЗ проклятой тауматургии?

Керит поднял руки и заворчал на них обоих.

– Прекрасно! Но когда ты станешь старым и седым и всё ещё будешь прикован к нашей взрывоопасной красотке, не говори, что мы бросили тебя на произвол судьбы. Ты придёшь в гостиницу к Нае после обеда? Она остановилась в другом секторе, ей не нравится, когда рядом крутится столько плотоядных млекопитающих.

Лоуренс резко дёрнул головой, наблюдая за Керитом прищуренными глазами.

– Да, но предупреди её, что если она собирается использовать СВОИ плотоядные штучки, я первым позову к ней в гости толпу разгневанных млекопитающих.

– Как пожелаете, месир Лоуренс! – Керит насмешливо отсалютовал ему и предоставил их с Къярой самим себе. Он недооценил, насколько эти двое похожи, когда речь заходит о некоторых вещах: тауматургия, управление чужим разумом и большие экспансивно настроенные полусекретные организации, которые держат людей взаперти.

Къяра заперла дверь и повернулась, чтобы внимательно посмотреть на Лоуренса. Она уже знала, что он разделяет её неприязнь к этим вещам, но не думала, что он мог бы отдать на растерзание людям другого псионика – учитывая все его проповеди о правах последних.

Лоуренс кипел, уставившись на закрытую дверь так, словно пытался расколоть её на части усилием воли. К сожалению, он сейчас не был псиоником и почти ничего не мог сделать в этом ошейнике и этих наручниках. Он наконец перестал пялиться на дверь и посмотрел на Къяру, которая открыто пялилась на Лоуренса и задавалась вопросом, кто вообще этот человек перед ней?

– Я сделал что-то не так, Къяра? Я знаю, что на мне отдыхает глаз, но не нужно так на меня пялиться.

Къяра посмотрела в сторону от Лоуренса и прошла мимо него, она не думала, что сможет заговорить, глядя в карие глаза лекаря. Она не была уверена, но ей показалось, что сейчас за него снова говорят оковы, навязанные Адрианой. Къяра прошла в кухонный уголок, включила чайник и достала из холодильника фрукты. Затем кивнула на стул, показывая, что Лоуренсу следует сесть, и она не сомневалась, что он сядет – из-за ошейника.

Лоуренс больше ничего не сказал, просто принялся за завтрак и ждал, что Кхяра сделает или скажет что-нибудь. Он догадывался, что этот долгий пристальный взгляд стал реакцией на его позицию против запретных техник. Должно быть, её это беспокоило.

Къяра покончила с едой и посмотрела на Лоуренса, даже не зная, как затронуть тему своей ненависти к псионикам-отступникам – с учётом, что Лоуренс был одним из них. И да, она была удивлена, что он так яростно настроен против себе подобных, тем более что все псионики, которых она знала – и это в основном были сотрудники «Прогресса» - рано или поздно высасывали чью-то жизнь, чтобы стать сильнее.

– Итак, я не знаю, как задать этот вопрос, поэтому спрошу прямо. Почему ты так настроен против тауматургии? У меня много причин её ненавидеть, но ты действительно скорее отдашь бушующей толпе члена нашей команды, чем используешь её силу для спасения своей жизни?

Лоуренс посмотрел Къяре прямо в глаза, потому что хотел, чтобы она точно знала, почему он так сильно это ненавидит.

– Къяра, я говорю тебе это, потому что ты должна понять, как я на самом деле сильно ненавижу людей, которые используют чужую жизнь как топливо для своих сил. Я псионик, но те, кто использует свою силу во зло, у меня вызывают отвращение едва ли не большее, чем сотрудники Корпуса. Итак, ты хочешь знать почему?

Къяра просто ждала продолжения, удивлённая силой, струящейся через их связь, а также едва сдерживаемой яростью, скрывавшейся под его кажущимся самообладанием.

– Как ты, возможно, знаешь, псионика - генетический фактор. Её проявления связаны с наличием в нашей наследственности мутировавших представителей первой волны колонизации. И это значит, что хотя она может отдыхать на детях, скорее всего в семье будет не один псионик.

Он глубоко вздохнул.

– У меня был дядя-псионик, который вполне мог бы занять почётное место в «Прогрессе». Он ненавидел неодарённых с пугающим рвением. Он презирал моего отца за то, что тот не был псиоником. Он был слишком взволнован, когда мои родители узнали, что я – псионик. Он не понимал, что я его боюсь. Я видел, как он высасывал людей, когда я был ребёнком, когда он думал, что я ничего не понимаю. Быть может, не до смерти, но это не меняет дела. Но в целом он никогда ни от кого не скрывал, что умеет это делать. Он делал и другие вещи, например, поднимал из мёртвых крыс и котят. Он думал, что это произведёт на меня впечатление и заставит захотеть пойти по его стопам.