К счастью, моего уединения никто не нарушает.

Брат, узревая меня в таком виде, хватается за голову, но с вопросами, слава Богу, не лезет. Бросает взгляд на кучу лекарств и пропускает меня в ванную впереди себя. Оно и понятно — инвалидов вперед…

Впрочем, чего отрицать, именно так я себя и чувствую. Хотя и не только на этих выходных, но и с утра в понедельник.

Долго стою у зеркала, размазываю по синякам мазь и размышляю, может, стоит пропустить занятия. Но в конце концов решаю показаться в школе. Отказать себе в слабости — углубленной физике я совершенно не в силах. Пусть даже там будет присутствовать вонючая новенькая и мне придется кривиться от ее вони и моей боли в разбитом фасаде.

Но на физике, к моей неземной радости, приставучей мажорки не оказывается. Как и на остальных занятиях, которые у нас проходят вместе.

Но я на этом не заостряю внимание, мозг просто отметил и всё.

Куда больше внимания приходится уделять остальным мажорчикам нашего класса, которые вдруг решают почтить меня своим внезапным интересом, который мне, естественно, не нужен.

— Ого, кто-то, кажется, нарвался, — хмыкает Мэйсон Литт, что-то вроде местной звезды, пускающей слюни на рыжую Миранду. Остальные припевалы начинают тихо посмеиваться. Громко они себе позволить не могут.

— Когда кажется, надо креститься, — резонно замечаю, раскладывая на столе тетрадки и ручки.

— Ты похоже уже сделал это, — не унимается мажорчик.

— А ты похоже хочешь, чтобы я сделал это с тобой, — поднимаю на Мэйсона взгляд. Скорее всего, выгляжу я со своим заплывшим глазом просто отвратительно, поскольку Литт нервно сглатывает и делает шаг назад. Смешки, окружающие нас, тоже куда-то пропадают. — Так что, Мэй, могу и тебя научить креститься? — невзначай провожу ладонью правой руки по сбитым костяшкам левой. — Хочешь?

Тот блеет что-то вроде, что он бы и рад, но лучше в другой раз, и куда-то ретируется.

Я же продолжаю подготовку к уроку и усаживаюсь на свое место.

Так всегда. Кишка у них тонка ко мне задираться. Даже всем скопом они на меня не кинутся. Ведь, несмотря на то, что я сейчас сильно не в кондиции, драться буду, как в последний раз в жизни. Они это знают и предпочитают делать гадости из-за угла.

Я к этому привык и уже давно не заостряю на этом внимания. Эта школа, как и все, кто здесь находится, для меня чужая. Ясно же, как Божий день, что мы с ними вообще из разных миров. У них все проблемы — это задержка водителя на пару минут и красные светофоры, у меня — где бы раздобыть пожрать на сегодня.

Как там говорится — у кого бриллианты мелкие, а у кого суп пустой…

Вот это про нас.

Понимая это, я никогда не завидовал им или не хотел «приблизиться» к недоступному высшему свету. Смысла завидовать нет, ничего не изменится… ни сейчас, ни позже… А вот насчет того, чтобы «стать своим» — всё гораздо проще. Каждый день я вижу этот мир изнутри и прекрасно понимаю, что у всех есть проблемы, эмоции и чувства. Просто в моем окружении нет той фальши, в которую словно в скорлупу прячутся богатые люди и их дети. Ну и масштаб «проблем» в наших вселенных тоже отличается. Про бриллианты, я уже отметил раньше…

Понедельник проходит почти как обычно. Единственное отличие от череды таких же школьных дней — это то, какими глазами на меня пялятся учителя. Правда, вопросов не задают. В отличие от директора гимназии.

Мистер Саттер вызывает меня к себе в кабинет. Восседая за массивным дубовым столом в кресле с высокой спинкой, он окидывает меня внимательным взглядом.

— Это ведь произошло не в школе, верно, Райан? — спрашивает, чуть прищуриваясь.

Я отрицательно качаю головой, стараясь не морщиться от боли, которая так полностью еще и не ушла. Но совсем скоро — она меня покинет. Просто мне нужно время. Ведь время, как известно, лечит.

— Хорошо, — выдает свой вердикт мистер Саттер. А потом в его голосе неожиданно проскакивают мягкие нотки. — Постарайся не реагировать на то, что тебе будут говорить другие дети. Хорошо?

— Хорошо, — отвечаю. Я давным-давно уже не делаю этого. Да они обычно и не говорят ничего. Только Мэйсону было, видимо, мало того, как я навалял ему в тот первый раз, когда он попытался задираться.

Впрочем, с Мэйсоном мне всё предельно понятно. После того, как я (челядь! Да как посмел?!) дал от ворот поворот рыжей Миранде, парень, заметивший интерес одноклассницы ко мне, время от времени пытается подкалывать. Сообщить мне свои претензии лоб в лоб он не решается, вот и тявкает, словно собачка из-за забора.

Но мне ни его забор, ни его пассия не нужны совершенно.

От этой школы мне нужна только учеба. Ах, нет. Еще корочка, открывающая мне разные нужные двери. Больше мне здесь ничего не нужно.

— Окей. Тогда иди, — отпускает меня мистер Саттер.

Я не жду повторного приглашения и исчезаю за дверью.

На хоккей я, естественно, не попадаю. Был бы и рад появиться в Арене, но Ландо меня отчихвостит и отправит обратно, а тратить сейчас деньги на бензин, которые в нашей с Джейком ситуации лишними не будут, я не хочу.