— Мистер Ландо, — говорит Ник, когда тренер подъезжает поближе, — если вы отстраните Райана, мы тоже откажемся участвовать в следующей игре.

При том, что мой лучший друг совершенно не согласен с моим поведением, он всегда будет на одной со мной стороне. Всегда. Так было и так будет.

— Все за одного? — прищуривается Ландо, окидывая взглядом наши хмурые лица.

— Конечно! — хором восклицают парни. Я молчу, ожидая вердикта.

Мы с детства катаем вместе на одном льду, поэтому давно стали друг другу своеобразной семьей. Подкалывающей друг друга, стебущейся над каждым, но такой, которая в любой момент всегда придет на помощь. Сплотиться. Объединиться. Против общего врага.

— Ну вот что мне с вами делать?.. — вздыхает Ландо. — Давно должны были подрасти и поумнеть. Подросли, но не поумнели… — сокрушенно качает головой. — Ладно… Райан, — делает драматичную паузу тренер, — я тебя не отстраняю. Ни сейчас, ни в дальнейшем! — повышает голос и жестом останавливает нашу общую радость. — Только прошу тебя — не трогай ты этого парня, — смотрит на меня едва не умоляющими глазами. — Мне за него голову снимут, — объясняет свою странную просьбу. — К счастью, сейчас он никаких претензий не выставил. Но если вдруг решит, то прощай моя тренерская карьера. И это в лучшем случае, — на миг грустная улыбка ломает его губы.

— Я постараюсь, — честно отвечаю, — мистер Ландо. Но… блин, пообещать я не могу! Тогда уж лучше отстраняйте, — отворачиваюсь и оставляю ребят за своей спиной. Нарезаю несколько кругов по арене, пытаясь успокоить нервы.

— Фьюри! Я тебе дам «отстраняйте»! — кричит мне с того конца тренер. — Возвращайся в игру, — свистит в свисток и убирается со льда.

Через пару минут наша игра возобновляется.

Шайба, словно маленький черный зверек, скользит между клюшками, перепрыгивает через коньки хоккеистов и танцует свой причудливый танец. Головокружительная скорость, будто презирая все законы физики, наконец-то выжимает из головы все мысли, оставляя только восторженную радость от движения, всегда таящуюся глубоко внутри, а сейчас вырвавшуюся наружу.

Адреналин, бушующий в крови, усиливается с каждым метром.

Я снова забиваю.

Ребята восторженно улюлюкают и неистовствуют. Вернее, только часть ребят — моя нынешняя команда.

Я же не расслабляюсь. Радоваться рано. После треши можно будет оторваться, а сейчас — взять в прицел и вперед погнали!

— Рай! — вопит мне слева Ник.

— Прости, чувак, — говорю едва слышно и снова подрезаю мажора.

Громкий грохот и на льду бездыханное тело.

Замираю на месте. Жду, как к не подающему признаков жизни парню подлетает Ландо.

— Тоже извиниться? — вопрошаю с издевкой.

Это хокеей, грязная игра. И об этом думать надо, когда надеваешь коньки и становишься на лед. Здесь хлюпиков никто не жалеет.

Тем более, что я действовал исключительно в рамках установленных в этом спорте правил. То, что он не сориентировался, не моя проблема.

— Я тебя… — практически неслышно ругается тренер, — … Ррррайан…

А затем взмахом руки вызывает врача, ждущего команды словно сторожевая собака.

Все парни съезжаются к месту, где валяется мажорчик, и начинают тихо спорить. Впрочем, спорят они совершенно не о моем поведении. Это не обсуждается — эта «залетная птица» сам нарвался. Нечего было путаться у меня под ногами.

Боль внезапно пронзает мое тело — подбежавшие прямо по льду амбалы заламывают и скручивают мои руки. Прямо в коньках волочат куда-то: сначала по ледовому покрытию, потом по полу.

— Эй… — пытается возмутиться кто-то из моих ребят, но тут же получает в живот от одного из свободных горилл, которые сгрудились на выходе, не выпуская никого из зала.

Хотя… дальнейшего я уже не вижу. В попытке вырваться, уверенно работая локтями, получаю в скулу, потом под дых и отключаюсь. Краем сознания успеваю, впрочем, заметить, что меня волокут по коридору под руки…

Прихожу в себя от щедрой порции холодной воды, выплеснутой мне прямо в лицо.

— Ты… — рычит один из «шкафов», стоящий ко мне ближе всего. Затуманенный взгляд дает мне понять, что это именно он такой «добрый» не поскупился на ледяную влажность, вытянувшую на поверхность мое сознание. — Ты… пппподоноккк… Да как ты посмел?! К кому прикоснулся?!

— К тому, кто мнит себя заместителем Бога?.. — выдавливаю из себя и тут же кривлюсь. Сплевываю кровь прямо на короткий ворс ковра в нашей раздевалке.

— Я тебе… — шипит амбал и движется в мою сторону.

Я нагло смотрю ему в глаза, хотя и ощущаю, что угол обзора существенно изменился. Похоже, мне зарядили в глаз, и он теперь опухает.

Шкаф приближается.

— Стоять… не трогай парня… — тихий незнакомый голос врывается в помещение одновременно со скрипом нашей несмазанной двери. — Билл, оставь меня, — он переходит практически на шепот, — оставь, я сказал!