— Опасное место. Вечно там то пожары, то затопления.

— Надо, чтобы загорелось прямо сейчас. На потоп нет времени.

— Согласен. Для срочного разговора возгорание самое то. Запоет как соловей.

Я слышу в трубке, как отец отдает кому-то указания. Что именно он говорит, разобрать сложно, однако итог меня устраивает.

— Можешь считать, что склад уже пылает. Звони в дверь. С минуты на минуту вышлю тебе красивое.

Дополнительно ускорять меня не нужно. Из-за плясок с бубном мы потеряли больше десяти минут. Никакую границу Попов ещё не пересек. Но медлить больше нельзя.

На всякий случай я сбрасываю контакты «нищеброда» ещё и брату. Тот как раз сейчас ищет связи Попова. А затем иду к охране.

Охрана, как и положено сторожевой своре, стоит горой за своего кормильца.

Вначале эти упыри пытаются изобразить, что босс в отъезде. Потом игнорируют мои корки и требуют официальное постановление. И лишь когда намекаю на серьезные проблемы, которые вот-вот начнутся у их хозяина, послушно сообщают Воркутову о моем визите и ведут в дом.

Как только встречаюсь лицом к лицу с тем самым бизнесменом, дело мгновенно ускоряется. Мент ни за что не договорился бы с этим фраером. Первый же вопрос закончился бы вызовом адвоката. Но сегодня я гребаная Золушка и сын Черного.

— Вы с ума сошли? Какие еще записи? — мудак предсказуемо идет в отказ.

— Со стороны парковки у вас три камеры. Мне нужна запись с той, где виден номер машины Попова.

— Не знаю никакого Попова и вообще не понимаю, что вы здесь делаете.

Он так и напрашивается на массаж лица… кулаками, до первого хруста.

— Я пытался по-хорошему! — Показываю на экране мобильного свежие фотографии от людей отца. На них канистры с бензином возле ворот склада и уложенная штабелями охрана.

— Что это? Вы серьезно? — Челюсть Воркутова отъезжает вниз. Такой наглости от обычного следователя он явно не ожидал.

— Адрес узнаете? Или подсветить? Огоньком.

Набрав отца, прошу его исполнителей перекрыть дорогу пожарным машинам и спалить все к хренам.

Ума не приложу, что мы собрались поджечь, но на местного божка это оказывает неизгладимое впечатление.

Побледнев, он больше не задает никаких вопросов. Вместо споров быстро ведет меня в свой кабинет и лично находит запись с отъездом Попова.

Срисовав номера машины, я тут же скидываю их Тихому и новому миньону Смагина. У каждого из этих двоих свои системы поиска. В сложившейся ситуации мне до фени, какая из них сработает быстрее.

— Можешь тушить свое добро! — бросаю напоследок я Воркутову.

А когда возвращаюсь в машину, получаю сразу два сообщения. Оба с одинаковыми адресами и коротким: «Едем».

Алена

Я уже не трясусь, когда Марат косится в мою сторону.

Не вспоминаю потерянную шапку, которая связывала меня с майором.

Не оглядываюсь назад и не бросаю умоляющие взгляды на мужчин в соседних авто.

Я отпускаю ситуацию на самотёк.

Засунув руки в карманы куртки, смотрю в окно.

Запоминаю улочки.

Читаю надписи на вывесках и рекламных щитах.

Готовлюсь сопротивляться так, как не сопротивлялась никогда.

Наверное, именно так вели себя жертвы Марата. Сомневаюсь, что среди них были наивные дурочки, способные влюбиться в морального урода, родить ему ребенка, ждать каждый вечер к ужину и терпеть бесконечные придирки за все… от неумения варить щи, как покойная свекровь, до траты денег на «ненужные» книги сыну.

Тем женщинам было хуже. Намного хуже! Но проще.

Марат не играл с ними в хорошего парня. Не был любимым и единственным. Не расшатывал психику месяцами и годами, превращая жизнерадостную студентку в затюканную домохозяйку.

С ним они могли попытаться сбежать или дать отпор… как нужно в этот раз и мне.

— Скоро будем возле финской границы, — буднично, словно уверен в счастливом финале, говорит Марат. — Там уже ждут.

Так и не услышав от меня ни слова, он добавляет:

— Пройдем КПП. И потом, привет, новая жизнь! С деньгами и свежими документами.

В ответ я продолжаю молчать. Не из наглости, не из протеста. Не хочу тратить даже крохи энергии на бесполезные слова.

Муж может надеяться на что угодно, а мне предельно понятно, как оно будет на самом деле.