— Работа такая. Находить то, что потерялось. С жучками и без жучков.

Егор гладит по спине. К счастью, больше не пытается посадить на сиденье или спрятать за закрытой дверцей.

— Мы ехали к границе. С новыми документами. Еще бы чуть-чуть…

Взгляд останавливается на муже. Он все еще в полусознательном состоянии. Широко раздвинув ноги, сидит на асфальте. Вяло моргает. И изредка дергает руками, словно пытается освободиться от наручников.

— Я бы тебя и на границе нашел. Никуда бы ты не делась. — Егор щедро поливает мои душевные раны успокаивающими словами.

— И в Финляндии? — Смотрю в его глаза. Голубые, как сегодняшнее небо.

— Хоть в Лапландии. — Он качает головой и целует в нос.

— А Катя? Как она?

Как ни странно мысль о малышке — это первое, что возвращает меня в реальность. Марат клялся, что не причинил девочке вреда, только мой муж не тот человек, которому можно верить на слово.

— Она сейчас с моим папой. Черный умеет определять проблемы лучше любого психолога.

— Значит, все хорошо?

— Если бы этот кусок дерьма сделал с Катей хоть что-то… — Егор прерывается. Тяжело сглатывает. Затем продолжает. — Я бы застегнул браслеты не на его руках, а на горле. И далеко не сразу.

— Я бы помогла тебе закопать труп.

К удивлению понимаю, что уже не дрожу.

— Вот это я понимаю! Сознательная гражданская позиция. — Подмигивает мой майор.

— Да… Позиция… — Уголки губ сами собой растягиваются в стороны. А от горячей упругой штуковины, упирающейся мне в живот, по венам тонкими ручейками растекается тепло.

— Прости, — Егор поправляет член. — Он тоже рад тебя видеть.

— Еще скажи, что вы оба одинаково испугались. — Меня пробивает на смех.

Совершенно идиотская ситуация. Рядом с нами сидит мой нокаутированный муж, из-за поворота уже показалась полицейская машина, а у меня слезы на глазах от хохота и глупости на языке.

— Мы ответственны за тех, кого приручили, — цитируя классика, Егор заботливо стирает соленые капли с моих щек и жарко целует в губы.

— Майор Боровский, кажется, я вас люблю, — шепчу в раскрытый рот и осторожно прикусываю кончик слишком шустрого языка.

— Всего лишь кажется? — Гад улыбается. Хитро, будто и так все знал.

— Я без ума от тебя!

Беру его за грудки. Приподнимаюсь на цыпочки и теперь уже сама целую.

Вкладываю в этот поцелуй всю свою радость и пережитый ужас. Упиваюсь вкусом самых наглых в мире губ. Ловлю носом уже родной аромат и снова подрагиваю. Только теперь не от волнения, не от холода, а от тех самых глупых бабочек в животе.

— Звучит, как признание, — прервав поцелуй, хрипит Егор и одновременно машет рукой спешащим к нам полицейским с собакой.

— С ума схожу! — Не замечая никого, обнимаю своего невероятного мужчину. — Обожаю. — Встречаюсь взглядом с мужем и впервые в жизни не чувствую никакого волнения или страха.

Егор

Так и хочется утянуть свою жрицу на заднее сиденье машины, но реальность в виде хмурой рожи Смагина вынуждает отложить лечебные процедуры на потом.

Отправив своего криминального «напарника» помогать Тихому, я кивком приветствую Серегу.

— Цела, красавица! Камень с души! — Тот по-свойски нахально обнимает мою даму. — Быстро ты этого урода догнал? — Поворачивается ко мне.

— Из него гонщик, как из меня балерина.

Устраиваю свою сладкую женщину на сиденье и закрываю машину. Хватит уже с Алены потрясений и чужих загребущих лап. Пусть разминает уши и остальные места для других рассказов и пожамкиваний.

— Проблем не было? — присев на корточки, Серега неспешно осматривает Попова. — Вроде ты его даже не сильно помял.

— Он тачку Тихого в кювет столкнул. А так… нормально.

— Там с машиной уже нормально все. Скоро будут.

Кинолог трет глаза, затем переводит взгляд на меня.

— Что? — Не понимаю намеков.

— А кляп у него во рту… — Смагин откашливается. — Блядь, Боровский! Я этой тряпкой всю прошлую неделю Байкалу лапы после грязи протирал! Чем я теперь собаке конечности мыть буду?

— Ну, прости. Ничего другого не нашел. — Развожу руками.

— Да какое прости?! — Серега аккуратно поправляет кляп. Заталкивает его поглубже. — После этого урода ею даже собачий зад подтирать будет противно.

— Так и быть, найду я тебе новую тряпку.

Косясь на красную от ярости рожу Попова, я подхожу к машине ублюдка. Забираю с заднего сиденья сумку с пожитками. Расстегнув молнию, с трудом сдерживаю смех.

Хоть в чем-то сукин сын предсказуем. Сумка доверху набита чемпионскими поясами и какими-то кубками. Но на самом дне замечаю черный шелковый халат с надписью «Победитель».

— Держи! — Кидаю халат кинологу. — Может, сгодится хоть на пару раз.

— Да это же натуральный шелк! — выпучив глаза, кричит тот.