Шрифт:
Аналогичная история была и у постановления habeas corpus. Рэнни, например, утверждал, что «заключение любого лица в тюрьму без должного основания противоречило исконным английским законодательным традициям, или общему праву», с «самых ранних времен». Этот давний «иммунитет от произвольного тюремного заключения» был лишь подтвержден «Великой хартией вольностей» и таким образом, вошел в статутное право. В 1679 г. недостатки этого закона были исправлены в Законе о хабеас корпус, который предусматривал: «(1) что любой из судей любого из судов… может выдать предписание…; (2) что закон должен применяться к заключенным в колониях или других странах; [и] (3) что тюремщик должен вернуть заключенного в течение двадцати дней.
Несмотря на то, что суд присяжных и процедура habeas corpus являются наиболее известными вкладами Англии в развитие западной демократии, историки давно считают «права англичан» продуктом гораздо более обширной политической культуры. С этой точки зрения английские города долгое время считались одним из зачинателей «прав англичан», поскольку они в основном находились вне феодального права, а там, где феодальное право все же применялось, они трансформировали большую его часть в общинные механизмы. Так, возникновение «особого корпоративного характера» этих ранних городов было названо «одним из величайших моральных и правовых достижений средневековья». Как хозяин двора и рынка в этих городах и деревнях, король мог предоставлять разнообразные привилегии и исключения из феодального законодательства, которые со временем превратились в обычные «свободы», ревностно охраняемые городской элитой. Утверждая эти свободы, особенно те, которые приносили доход, города вырабатывали свою «идеальную волю» в виде «постоянной цели», которая одновременно придавала единство их коллективному существованию и отличала этот коллектив от остальных членов королевской семьи. Еще более важным было возникновение и развитие английского общего права.
В 1974 г. Сейлз писал, что «мы помним Афины и Рим не столько по их преходящим империям, сколько по их постоянному вкладу в искусство, философию и юриспруденцию»; точно так же «Англия, ныне лишенная империи, останется в чести за развитие общего права, которое распространилось на полмира». Общее право, как и английская Конституция, не имеет четко определенного происхождения и во многом рассматривается как возникшее более или менее одновременно с самосознанием английского народа, унификацией английской нации и передачей суверенитета от короны парламенту. Но на этом согласие ученых, по сути, заканчивается.
В целом существуют две противоположные школы взглядов на происхождение английского общего права. Первая рассматривает общее право как почти синоним «духа» английского народа и считает его происхождение в туманной пелене истории. Эта школа рассматривает общее право как возникшее в англосаксонские века. Хьюм, например, утверждал, что «судебная власть» у англосаксов «всегда имела большее значение, чем законодательная». В результате доминирование общего права над статутным правом естественным образом вытекало из истории Англии. Вторая школа рассматривает общее право как формальную правовую систему, в которой при вынесении правовых решений используются сборники прецедентов и прецеденты, а рутинизированные процедуры организуют правовую компетенцию судов.
Эти школы в значительной степени обходят друг друга, поскольку каждая из них по-своему понимает общее право. Сторонники расширительной концепции часто связывают общее право с политическими традициями и историей английской конституции. Например, к началу XVII века общее право уже было связано с «доктриной древней конституции» на основе трех предпосылок, которые юристы и судьи принимали без сомнений: «Во-первых, все право в Англии может быть правильно названо общим правом; во-вторых, общее право — это общий обычай, берущий начало в обычаях народа.
В-третьих, что все обычаи, по де-факто определению, являются незапамятными, что они были обычаем и правом с незапамятных времен, так что любая декларация права, будь то судебное решение или (с не совсем той же степенью достоверности) статут, является декларацией того, что ее содержание было обычаем с незапамятных времен». В совокупности эти предположения формировали интерпретацию истории, которая предполагала, что общее право «существовало с неясных истоков английской истории… с более раннего времени, чем самые ранние исторические свидетельства». В свою очередь, такая ориентация на историю Англии породила «сложный свод мифов, с большим упорством поддерживаемых англичанами XVII века и последующих лет, которые в совокупности образуют культ «древней конституции»».
Этот культ на протяжении столетий поддерживался английскими юристами. Фактически, никто не был более предан делу создания этого культа, чем Блэкстон, который писал:
Древнее собрание неписаных правил и обычаев, называемое общим правом, как бы оно ни было составлено и из каких бы источников ни черпалось, просуществовало в этом королевстве безмерно долго; и, хотя оно несколько изменилось и пострадало от жестокости времени, в значительной степени выдержало грубый удар норманнского завоевания. Это сделало ее более привлекательной для народа в целом, как потому, что ее решения были общеизвестны, так и потому, что она была признана превосходно приспособленной к гению английской нации.
Стаббс также утверждал, что общее право было основано «в гораздо большей степени, чем принято считать… на строго примитивных обычаях» и «устоях», возникших задолго до появления феодализма; даже те элементы общего права, которые носят феодальный характер, были полностью совместимы с англосаксонскими традициями, восходящими к «общегерманским источникам».
Нормандское завоевание, хотя точное происхождение считается утерянным в тумане времени.
Представители второй школы оспаривают эту трактовку по нескольким причинам. Во-первых, если Блэкстон рассматривает Нормандское завоевание как «грубый шок», прервавший преемственность и развитие общего права, то представители второй школы часто считают норманнов главным фактором, повлиявшим на его создание. Однако они также утверждают, что Нормандское завоевание способствовало написанию книг законов в Англии по двум причинам: (1) составление законов стало укоренившейся практикой в Англии еще до вторжения; и (2) «само столкновение двух рас» делало старые книги законов все более устаревшими. В результате пришлось составлять новые сборники законов, в которых феодальные принципы были прописаны в Англии в большей степени, чем на континенте.