— Я, товарищ адмирал, — добавил Николай, — взял с собой по экземпляру этих документов для отчета, но, к сожалению, они вместе с моим удостоверением утрачены. А других доказательств отсутствия моего предательства у меня нет.

Посчитав, что основная, главная часть сообщения закончена, он далее, кратко рассказал о побеге с крейсера с помощью американского летчика, о непродолжительном японском плене и о спасении китайскими партизанами, среди которых он находился все оставшееся время, помогая им с ремонтом оружия и обучая штыковому бою. — Они же, партизаны доставили меня сюда, где я свалился на причале от морской болезни, укачало, а сами они спешили и ушли. (Это окончание своих странствий он придумал уже по ходу рассказа, понимая, что все это звучит несерьезно, но времени, чтобы придумать подходящую версию просто не было, а о том, чтобы рассказывать о перемещении в пространстве и времени даже не могло быть и речи).

— Да, товарищ адмирал, чуть не забыл, — продолжил Николай, — ваше задание относительно выявления технических новшеств на американском корабле выполнено. Я выяснил много интересного и вот самое главное — их корабли оснащены компактными радиолокаторами, значительно превосходящими наши громоздкие стационарные устройства, которые на корабль не установить. Я вам сейчас поясню.

— Отставить! — распорядился адмирал, — никаких пояснений, подготовишь самый подробный отчет после того, как отдохнешь, разумеется.

Особист попытался задавать Николаю уточняющие вопросы, но адмирал его остановил, сказав, что информации для отчета вполне достаточно, и чтобы особист шел и готовил отчет, обязательно указав, что задание, данное Николаю Исаеву при направлении его на боевой корабль США с успехом выполнено, и что подтверждений его предательства не выявлено.

— Ну, и много ли ты наврал, Исаев? — впрямую спросил адмирал, когда озадаченный, сомневающийся особист вышел.

— Все правда, товарищ адмирал, — ответил Николай, — ну, почти. От начала до момента попадания к китайским партизанам — абсолютная правда, все до мелочи, а затем есть нюансы, хотя и про занятия с оружием, и про обучение штыковому бою — тоже правда, так что, в целом, все правда, а нюансы, я думаю, значения не имеют. И какие здесь новости, товарищ адмирал, я же ничего не знаю?

— Новости? Новости такие, хорошие. Твоя научная бригада давно уехала, приходила твоя девушка, Галя, переживала, что ты пропал, но я ее успокоил, заверив, что ты обязательно вернешься, когда выполнишь мое задание. Япония, наконец-то, капитулировала, буквально несколько дней назад, все тянули, вели переговоры. Они так и не верили, что мы твоей торпедой разрушили целый остров, думали, что это землетрясение. И тогда, по моему совету, наша делегация на переговорах сообщила им, что для подтверждения мы разрушим еще один остров. И твой друг Никифоров провел отличную торпедную атаку. На этот раз остров был небольшой, но его выбрали специально, так как он сильно мешал судоходству. Несколько раз звонили из Москвы, интересовались твоей судьбой, и я всех уверял, что ты вернешься, сам не понимая, откуда у меня эта уверенность. Вот, пожалуй, все новости. Хотя нет, твой нарком присвоил тебе командирское звание, ты теперь лейтенант-инженер, вот твое удостоверение, — добавил адмирал, доставая удостоверение из стола.

— А зачем мне это звание? — удивился Николай, — да мне это удостоверение, и положить-то некуда, нет ни одного кармана.

— Как это нет! — возмутился Евстигнеев, вошедший в кабинет, — вот твоя шинель, у нее отличные карманы, давай, одевайся! — и он протянул Николаю шинель и фуражку, которые он уже надевал, когда встречали американцев.

— И звание тебе никак не повредит, — добавил адмирал, — ты же, фактически, был за штатом на своей временной должности, а теперь будешь иметь все права. Например, если женишься, тебе будут обязаны предоставить жилье, да и много чего другого. Ты пока приписан к технической службе нашего Тихоокеанского Флота, а потом твое начальство решит, как действовать дальше. Завтра получишь все обмундирование и разберешься со всеми прочими организационными вопросами, Евстигнеев тебе поможет, а сегодня можешь отдыхать, твоя комната в общежитии и твои вещи все на месте, я велел ничего не трогать, и в столовой ты тоже в списке, можешь идти покушать. Так что давай двигай, и как только отдохнешь, сразу приступай к подготовке отчета о посещении американского крейсера, укажи все детали.

— Есть, товарищ адмирал! — отозвался Николай, вставая и надевая шинель и фуражку. — Мне бы еще телеграммы отправить, да у меня денег нет, из всего имущества остался только мой идентификационный жетон.

— Зайди на узел связи и отправишь оттуда, скажи, что я разрешил.

— А в США можно отправить телеграмму? — моему другу Энди Тумми, чтобы сообщить, что я жив, и поблагодарить его. Без его помощи я бы не вернулся, хороший он парень, настоящий друг.

— Нет, на США у нас выхода нет. Отправишь из Москвы, когда там будешь, через Наркомат Иностранных Дел, твой нарком поможет в случае необходимости. Ступай, у меня дел полно!

— «Интересно, а как там мой князюшко?» — мелькнула неожиданная мысль, когда Николай вышел из штаба, — «ведь он наверняка опешил, когда ему сообщили, что я исчез и, наверное, до сих пор скрывается в своей экранированной яме, опасаясь божьей кары. Ведь умный же человек, да оказался дитем своего времени. И как там Лукерья, которая предвидела, что я исчезну, сгину… Да, есть женщины в русских селениях! И как сложилась судьба маленького Фрола? Ведь именно из таких любознательных малышей вырастают Ломоносовы и Кулибины. Да, богата наша Родина природными дарованиями».

Он отправил телеграмму Гале, написав, что вернулся, что жив и здоров, любит и целует и с нетерпением ждет встречи. Написал маме, которой давно ничего не писал, извинившись за долгое молчание, а потом отправился в общежитие.

Встречные краснофлотцы отдавали ему честь, а он, с удовольствием отвечал, прикладывая руку к новенькой фуражке. Снег на территории базы растаял, пахло весной, океанским простором и у него было отличное настроение, еще и потому, что сам собой решился вопрос о жилье, который его мучил, когда он начинал мечтать о женитьбе. У него все впереди, все будет хорошо, просто замечательно.