Выбранную жертву аккуратно, почти бережно, извлекали из дома и уносили. Часто на рассвете соседи находили лишь пустую постель, распахнутое окно и ощущение ледяного ужаса в воздухе. Не было следов борьбы. Лишь тишина и исчезновение.

Волшебную страну охватил новый, еще более зловещий оттенок ужаса. Не бесформенная тень, а холодный, расчетливый кошмар похищений. Никто не знал, кто будет следующим. Никто не понимал, зачем это нужно пришельцам. Люди начали прятаться не только от Ми-Го, но и друг от друга, подозревая, что кто-то может «выдать» соседа, чтобы спастись самому. Доверие, едва начавшее возрождаться после ухода «тени», рухнуло окончательно. Тихая конкиста Ми-Го была куда страшнее любой войны.

Похищенных уносили в специальные «центры обработки». Одним из таких центров стал Изумрудный Дворец, вернее, его обширные подвалы и некоторые богато украшенные залы, которые Ми-Го быстро переоборудовали под свои нужды. Изумруды и Камни Эха остались на стенах, но теперь их блеск отражался в полированных поверхностях чуждых аппаратов из тусклого, неизвестного металла, гудящих и вибрирующих на странных частотах. Воздух был наполнен резким запахом озона и еще чем-то – сладковатым, тошнотворным запахом консервирующей жидкости.

Здесь, в этих импровизированных лабораториях, происходила «Великая Жатва». Сам процесс оставался тайной за семью печатями для большинства жителей, но Кагги-Карр, рискуя жизнью, сумела подсмотреть часть происходящего через вентиляционное отверстие. То, что она увидела, заставило ее перья встать дыбом.

Она видела ряды металлических столов, на которых неподвижно лежали похищенные – Жевуны, Мигуны, Болтуны… Они были живы, но погружены в глубокий паралич. Над ними склонялись Ми-Го в странных одеяниях, похожих на фартуки из гибкого металла. В их крабьих клешнях жужжали и щелкали инструменты немыслимой формы и назначения. Они работали быстро, точно, без эмоций, как хирурги или препараторы. Кагги-Карр не видела крови, не видела явного насилия в привычном смысле, но видела, как после манипуляций Ми-Го тело на столе оставалось пустым, безжизненным сосудом, а рядом появлялся блестящий металлический цилиндр высотой чуть больше фута.

Эти контейнеры, десятки, сотни, уже стояли на стеллажах вдоль стен. Они были наполнены зеленоватой или розоватой жидкостью, в которой плавало… нечто серовато-розовое, похожее на мозг. От каждого цилиндра тянулись тонкие провода и трубки к сложным аппаратам, а сами они были подключены к единой сети, гудящей и мерцающей в такт работе Камней Эха, вмурованных в стены.

Это была сеть разумов. Псевдо-Гуамоко, наблюдая за растущим числом активных цилиндров, испытывал холодное удовлетворение. Каждый новый мозг, извлеченный из своей хрупкой органической оболочки и помещенный в безопасную, вечную среду цилиндра, становился узлом в гигантской информационной сети. Теперь эти разумы, освобожденные от ограничений тела, могли общаться напрямую, силой мысли, обмениваться воспоминаниями, знаниями, ощущениями. Они могли подключаться к центральному аппарату Ми-Го, отвечая на запросы, предоставляя бесценные данные о своем мире, своей культуре, своих способностях. Пришельцы получали доступ к живому архиву Волшебной страны, к ее коллективной памяти.

Но это было лишь частью плана. Самые «интересные» экземпляры – разумы с уникальными способностями, глубокими знаниями, необычным мышлением (таким как разум Страшилы, магический потенциал волшебниц, хитрость Урфина, мастерство Лестара) – предназначались для иной участи. Их ждало долгое путешествие. Их, или, вернее, их сохраненные в цилиндрах разумы, должны были отправить через бездну космоса на Юггот, а оттуда – на другие планеты, колонизированные или изучаемые Ми-Го. Там, в гигантских библиотеках-хранилищах, они стали бы частью необъятной коллекции разумов со всей галактики, объектами для бесконечного изучения и анализа холодными, бесстрастными исследователями со звезд. Вечное существование в банке, вдали от дома, от друзей, от самой жизни – такова была высшая «честь», уготованная Ми-Го лучшим представителям покоренных рас.

В одном из залов дворца Кагги-Карр увидела Псевдо-Гуамоко, стоящего перед огромной картой Волшебной страны, испещренной светящимися точками – активными собраниями цилиндров и узлами сети Камней Эха. Существо издавало серию щелчков и жужжаний, обращаясь к своему собрату, державшему в клешнях несколько пустых цилиндров. Ворона не понимала их языка, но чувствовала холодный, деловой тон их «беседы». Они обсуждали параметры «жатвы», особенности транспортировки «образцов» и эффективность работы общей сети.

Именно в этот момент наши герои, слышавшие непрекращающийся гул и стрекот, начали осознавать весь масштаб катастрофы. Это была не просто оккупация. Это была методичная, холодная ассимиляция, сбор урожая разумов для непонятных, космических целей. Волшебная страна и все ее обитатели были для Ми-Го лишь сырьем, материалом для их бесконечных исследований и нужд. И времени, чтобы что-то предпринять, оставалось все меньше. Осознание этого ужаса и подтолкнуло их к отчаянному решению – бежать, пока еще есть такая возможность.

Изумрудный город остался позади, но ужас, словно невидимая ледяная река, тек за ними, просачиваясь в каждую щель их временного убежища. Крошечный отряд беглецов – Урфин, Элли (все еще ехавшая на могучей спине Льва), Чарли, Страшила, Дровосек, Тотошка и Кагги-Карр – нашел приют в заброшенной фермерской хижине, затерянной в нескольких милях от захваченной столицы. Здесь, среди полей, где сорняки сплетались в причудливые, нездоровые узоры, и тишины, которую теперь нарушал не стрекот кузнечиков, а отдаленный, монотонный, неземной гул, они пытались перевести дух и осмыслить случившееся.