– О, разумеется, мой повелитель! – фальшивый филин учтиво склонил голову. – Мне достаточно будет лишь полюбоваться на сами камни, на творение твоих рук и твоей воли. Благодарю тебя за твою неизменную доброту!

С этими словами существо легко вспорхнуло с плеча Урфина и, как ни в чем не бывало, вылетело в окно, оставив за собой шлейф недоумения и страха.

Когда шорох его крыльев затих, все одновременно выдохнули.

– Зачем ему это? – первой нарушила молчание Элли, глядя на Чарли широко раскрытыми глазами. – Просто посмотреть на камни? Я не верю!

– Я тоже, – мрачно проговорил моряк. – Это слишком странно. Похоже на какой-то ритуал... Но что он сделает за несколько минут?

– Может быть, ничего? – с надеждой предположил Страшила. – Может, он и правда просто решил полюбоваться?

Или… или это был способ проверить реакцию Урфина? Понять, подозревает ли он что-нибудь?

– С другой стороны, – резонно заметил Железный Дровосек, – если бы Урфин отказал ему в такой пустяковой просьбе, этот… самозванец мог бы заподозрить неладное и начать действовать. Кто знает, на что он способен? Возможно, это меньшее из зол.

– Надеюсь, это лишь подготовка к чему-то космически мерзкому, но не само это отвратительное действо, – проворчала Кагги-Карр. – По крайней мере, он улетает на полгода. Это дает нам время.

Они пытались успокоить себя, найти логику в действиях чуждого разума, убедить себя, что визит фальшивого филина в комнату с Камнями Эха был лишь незначительным эпизодом.

Но они все ошибались. Эти несколько минут были не подготовкой. Это был ключ, повернутый в замке. Механизм был запущен.

Фальшивый Гуамоколатокинт бесшумно влетел в комнату, ставшую сердцем дворца и средоточием новой, темной силы. Он медленно облетел помещение, его немигающие желтые глаза безразлично скользили по сверкающим изумрудам и тускло мерцающим серым камням, вплетенным в сложный, гипнотизирующий узор на стенах, полу и потолке. Комната гудела от концентрированной психической энергии, словно гигантский конденсатор, заряженный страхами, надеждами и волей обитателей дворца Гудвина и всего Изумрудного города.

«Прекрасно», – констатировал холодный разум Ми-Го. – «Поле достигло необходимой мощности. Концентрация оптимальна». Он не обманул Урфина, когда говорил о красоте и силе. Камни Эха действительно были мощным инструментом. Вот только использовали они его не для «стабильности и порядка», а как гигантский ментальный передатчик, настроенный на одну-единственную частоту – частоту зова пробуждения, усиленную во сто крат чуждой природой самого Ми-Го.

Он опустился в самый центр комнаты, на полированный круг из темного камня, окруженный сияющими Камнями Эха. Он чувствовал, как его собственная ментальная энергия резонирует с полем, как сеть, раскинутая по всей Волшебной стране, натягивается, словно струна, готовая зазвучать.

* * * * *

А в обеденном зале Урфин Джюс вдруг замер с куском пирога на полпути ко рту. Внезапное, леденящее душу осознание пронзило его.

– Книга! – прошептал он, и пирог выпал из его руки. – Он сказал, что хочет посмотреть на камни… Но ведь… он никогда не смотрел в Книгу, когда подсказывал мне! Он знал ее… наизусть! Он цитировал мне отрывки, объяснял символы, даже не заглядывая на страницы! Я не удивлюсь, что он сам мне ее тогда и подбросил…

Он с силой хлопнул себя по лбу.

– Какой же я глупец! Какой идиот! Ему не нужно было смотреть на камни! Ему нужно было быть среди них! В центре! Чтобы использовать их как усилитель! Чтобы…

Его осенила страшная догадка. Он вскочил из-за стола, опрокинув стул.

– Что я наделал?! Я сам впустил его в сердце скопления силы! Он сейчас… он…

* * * * *

В центре комнаты с Камнями Эха фальшивый филин закрыл глаза, если можно так сказать о существе с фасеточным зрением. Он сделал нечто, похожее на глубокий вдох, хотя его биология не нуждалась в кислороде. Все его существо сосредоточилось, превратилось в единый ментальный импульс, направленный вниз, сквозь толщу камня и земли, сквозь миллионы лет сна.

Он сделал красивую драматическую паузу, собирая энергию поля, концентрируя ее в один всепроникающий зов. Широко расставил крылья и запрокинул голову…

А потом тихо-тихо, почти беззвучно, но с силой, способной сотрясти основы мира, произнес на своем чуждом, щелкающем языке мысленный приказ:

«Вставайте, братья!»

Через несколько мгновений дворец содрогнулся. Не как при обычном землетрясении, когда дрожит земля под ногами. Это была иная дрожь – глубокая, внутренняя, словно завибрировали сами атомы камня. По стенам пошли тонкие трещины, посыпалась штукатурка. Камни Эха в узорах вспыхнули тусклым, мертвенным светом, и низкий гул, до этого едва слышный, перерос в мощный, давящий на уши инфразвук.