К сожалению, подобные моменты не были редкостью. Папа всегда заставлял меня плакать. Он же был первым человеком, который довёл меня до слёз. Папа был первым мужчиной, который заставил меня плакать, смеяться, улыбаться, хихикать, закатывать глаза. Папа был первым человеком, который разбил моё сердце. Он постоянно злился и вымещал свою злость на нас с мамой. Иногда плакала не я, а мама, и мне приходилось обнимать её, прижимать к себе и успокаивать. Ведь я знала, что от слёз становится только хуже. Поэтому, когда я обнимала её и просила успокоиться, она плакала ещё сильнее и обнимала меня в ответ в десять раз крепче. И наоборот. Вот такими были наши отношения. Вот как мы сближались, пытаясь донести слова, которые не могли произнести вслух. Обещая друг другу, что будем рядом до самого конца.

Жизнь в стенах этого прекрасного дома была не такой уж и прекрасной. Папа не был хорошим человеком даже по отношению к двум людям, которых, как он утверждал, любил больше всего на свете.

†††

Я бы не стала готовить даже ради спасения собственной жизни, но я была превосходным пекарем. Всякий раз, когда происходило что-то подобное, выпечка была для меня лучшей терапией. И в этот раз, я стояла на кухне, пекла торт «Красный бархат» в форме сердца и смотрела, как на большом экране телевизора идет «Дневник безумной чёрной женщины».

— Он, определённо, это заслужил, — пробормотала я себе под нос, наблюдая, как на экране Хелен кричала на Чарльза, а затем швырнула его в большую ванну, говоря «Перестань пускать эти пузыри». На мой взгляд, это лучшая часть фильма.

Сколько бы раз я ни смотрела этот фильм, он разжигал во мне гнев, который был почти осязаем. Жестокое обращение Чарльза с Хелен было слишком похоже на ситуацию в нашем доме. Возможно, именно поэтому я всегда с нетерпением ждала той части, где Хелен постояла за себя и дала отпор человеку, который ломал её жизнь годами, а затем выбросил её, как будто она какая-то вещь. Чарльз был очень похож на отца. Он был очень образованным, но при этом неверным, жадным и подлым человеком. Хелен была покорной женой, которая осталась в нездоровом и несчастливом браке, потому что не могла уйти, так как не знала другой жизни. Хелен была слишком похожа на маму. Каждый раз, когда я смотрела ту часть, где Хелен начала мстить за то, как он поступал с ней все годы их брака, я представляла на её месте себя.

Смотреть этот фильм всегда было неоднозначно, как будто я наслаждалась действием, но тратила слишком много своих эмоций, проецируя ситуации на себя. Каждый раз фильм меня расстраивал, и я слишком много думала о папе и маме. Я выдохнула, вытерла руки о фартук, поправила большие очки на переносице и достала пустой поднос, на который потом помещу торт, чтобы дать ему немного остыть, а затем продолжить покрывать его глазурью.

— Нирвана, — я подняла глаза на звук, увидев свою медсестру, которая также была моей няней, хотя я была уже достаточно взрослой, чтобы не нуждаться в её услугах. Её обязанности больше походили на роль личного помощника, который периодически выполнял для меня поручения. Розалия была намного старше меня, но определённо моложе моей матери. Это была скромная мексиканка, простодушная почти во всех отношениях. У неё были редкие каштановые волосы средней длины, как всегда, собранные в хвост, тонкие брови и ни грамма косметики на лице. Одежда, которую она чаще всего носила, представляла собой чёрные брюки и майку в тон. В руках она держала пакет, квадратную коробку из красного бархата и красную розу. — Доставка для тебя.

— Я ничего не заказывала… — я нахмурила брови и, сделав паузу, продолжила, — по крайней мере, мне так кажется. Что это такое? — спросила я, подходя к ней. Мои босые ступни шлепали по полу, когда я приближалась к ней, чтобы забрать вещи.

— Я не знаю. Какой-то мужчина просто оставил это и сказал передать тебе. Может быть, у тебя появился тайный поклонник? — предположила она с улыбкой, и я легко рассмеялась в ответ на её предположение, взяв ароматную красную розу.

— Записки нет, — пробормотала я, осматривая коробку в поисках белой карточки, но так ничего и не обнаружив. Я вернула цветок Розалии и начала развязывать обвитую вокруг коробки чёрную шёлковую ленту. Лента легко поддалась, и я небрежно, не ожидая чего-то тяжёлого или хрупкого внутри, открыла верхнюю крышку.

Мы с Розалией одновременно издали громкий и удивлённый вздох, увидев тысячи бриллиантов, упавших на пол к нашим ногам.

— Боже мой! — вскрикнула Розалия, и в тот момент я полностью разделяла её чувства. Она наклонилась, чтобы подобрать несколько бриллиантов, а я тем временем взяла горсть оставшихся в шкатулке, осматривая дорогие украшения на предмет подделки. Я была шокирована, увидев их количество, попутно пытаясь угадать, кто бы мог быть отправителем. Однако мне не пришлось долго думать: под бриллиантами на дне коробки лежало сложенное в конверт письмо. Я положила шкатулку с оставшимися камнями на кухонный островок, прежде чем взять его в руки. Я развернула письмо и обнаружила написанное от руки стихотворение на итальянском языке:

Ты преследуешь меня даже во сне,

Твой образ отпечатался в моей памяти.

Я очарован тобой…

…Нирвана…

Твоё имя эхом отзывается в самых потаённых уголках моей души.

Я оживаю, вспоминая о твоих прикосновениях…

О нежных покачиваниях наших тел под джазовую музыку.

Ты стала моей навязчивой идеей,

От которой я не в состоянии избавиться.

Сальваторе.

Позже я сидела на кровати, разглядывая бриллианты и восхищаясь их сиянием. Бриллианты - лучшие друзья девушек, и я не стану отрицать, что люблю бриллианты. Я всегда была девушкой в бриллиантах. Начиная с драгоценных серёг с бриллиантами, которые я носила с детства. Они были первым подарком отца, который я буду передавать из поколения в поколение. Заканчивая кольцами и украшениями, которые я надевала всякий раз, когда у меня было хорошее настроение. Однако получение бриллиантов от человека вроде Сальваторе не сулило ничего хорошего. Он явно был при деньгах и швырял бриллианты мне под ноги, словно это были цветы. Мне не нравились состоятельные мужчины, потому что они были склонны думать, что могут купить что угодно… Любую женщину, которую захотят, и такой подход к жизни раздражал. Люди с деньгами казались преступниками, которых никогда не привлекут к ответственности за их действия. Они были убийцами, свободно бродящими по улицам и чувствовавшими, что в их власти взять что и кого угодно.