— Yebo7 — сказали они в унисон, поприветствовав меня в ответ. Как по команде, серебристый автобус направился в нашу сторону, и все мы подняли руки, жестикулируя в разные стороны. Автобус остановился, и несколько человек из ожидающих людей забрались в него. Я села в середине салона у окна, крепко держа на коленях свою дешёвую сумку.

В салоне автобуса пахло дешёвыми духами и спреем для волос. Мои глаза встретились с затылком дамы с дредами, идеально уложенными на макушке, она громко разговаривала по телефону и кричала на своего ребёнка, который, как я поняла, не выключил чайник перед уходом в школу. Я слегка улыбнулась, положив руку на свой живот, поглаживая его. Закрыв глаза, я почувствовала лёгкие толчки моей малышки.

Да, у меня будет девочка. Я обратилась в местную государственную больницу и часто посещала её, чтобы следить за своей беременностью. Я расплакалась, когда узнала, что это девочка, и помнила, как он хотел её назвать.

— О, моя маленькая Мэри, — сказала я, почувствовав, как она пинается в животе, хотя временами ощущения были довольно болезненными, но моё сердце прыгало от радости, зная, что с ней всё хорошо.

Прошло семь месяцев. Семь месяцев вдали от этого ужасного места. Семь месяцев с тех пор, как Анна инсценировала мою смерть. Она рассказала мне, что они подстроили всё так, будто сожгли моё тело, оставив на месте преступления моё кольцо, чтобы все поверили, что я умерла. Сальваторе был мёртв. Его похороны состоялись через две недели после нашего побега, на семейном кладбище в Венеции. Анна позвонила мне с незнакомого номера и рассказала, как все радовались его кончине, и что его семья вышла из укрытия, включая Массимилиано, чтобы присутствовать на похоронах.

После её звонка я долго рыдала, как сломленная женщина, оплакивая возлюбленного, чью жизнь мне пришлось отнять.

Сбежав от Сальваторе, я села на самолёт и улетела в Албанию, после чего был долгий путь в Африку, и остановилась в поселении, так называемом лагере сквоттеров. Они были проблемой в Южной Африке, потому что это была группа людей, которые строили нелегальные хижины на земле, которая им не принадлежала. Жизнь в лагере была идеальным местом для меня. Большинство людей здесь не имели документов, все они были бедняками, и пока ты находил себе место и обустраивал свою лачугу, не наступая никому на пятки, всё было хорошо.

Я нашла работу в местном торговом центре, и 2 500 рандов, которые мне платили, мне вполне хватало. Жизнь была спокойной, у меня была своя собственная ржавая лачуга, в которую в дни гроз просачивался дождь, и две лампочки, подсоединенные к потолку, которые постоянно барахлили. У меня не было нормального туалета и ванной, теперь я мылась в ведре. Вместо шикарной кухни, была лишь маленькая электрическая плита, которую я приобрела за 200 рандов в сомалийском магазине, которая стояла на двух деревянных ящиках.

Моя жизнь была совсем не такой, как раньше, но я была счастлива. Рядом со мной жила замужняя соседка-малавийка, с четырьмя детьми, которая всегда за мной приглядывала. Она помогала мне ориентироваться в общественном транспорте, учила меня зулусскому языку, и всегда ездила со мной в больницу. Её звали Аасия, но все, включая меня, называли её Аасией Малави.

Я жила спокойной жизнью.

— Сюрприз! — от неожиданности я подпрыгнула, прижав руки к груди, и посмотрела на всех своих коллег, стоявших в пустом магазине, который ещё не открылся. В руках у них были розовые воздушные шары, а Йен, мой начальник, осыпал меня розовым конфетти, и все они начали свистеть, танцевать, хлопая в ладоши.

Я не могла сдержать улыбки, которая расплылась по моему лицу, когда я посмотрела на торт, с которым ко мне подошла Прешес, девятнадцатилетняя девушка, работающая здесь уже 6 месяцев. На торте была надпись «ЭТО ДЕВОЧКА!», и я не смогла сдержать слёз.

— Ребята… О, Боже! — воскликнула я, не в силах сдержать эмоции, когда все они подходили и обнимали меня по очереди.

Сегодня был мой последний день на работе, перед уходом в декрет, и мне сказали, что прежде чем, я уйду, они хотят устроить для меня небольшой праздник в честь будущего ребёнка. Они подарили красивые подарки для моей малышки, а мой начальник подарил подарочный сертификат в магазин для новорождённых, где я могла бы купить всё, что мне нужно, например, ванночку для ребёнка, коляску и прочее.

Все вокруг улыбались и танцевали вместе со мной под песню «Ngeke» группы Big Nuz, которая, была одной из самых популярных песен, сводивших с ума всех моих коллег, а также покупателей, которые пускались в пляс посреди магазина, услышав её из колонок. Я осознала, насколько я была счастлива, начиная новую жизнь. У меня появилась новая семья. Мои коллеги были так добры и заботливы, и поддерживали меня на протяжении всего моего пути. У них не было причин быть такими отзывчивыми, они делали это по доброте душевной. Я не могла не праздновать вместе с ними, позволяя им рисовать глупые вещи на моём лице губной помадой и засыпать всё лицо детской присыпкой, когда я не могла угадать, кто и что мне подарил.

— Синтия, — пролепетала я адрес, сидя на заднем сиденье старой Toyota.

Я обрадовалась, когда мой коллега предложил подвезти меня и некоторых моих коллег домой, потому что я не смогла бы ехать в такси со всеми этими подарками.

— oSharp?8 — спросил он, приподняв бровь, глядя на меня через зеркало заднего вида. Йену было 32 года, он жил со своей мамой, у него было двое детей от двух разных женщин. У него был ужасный ирокез, он слишком громко смеялся над своими ужасными шутками, и всегда держал в руке бутылку пива, как будто не мог работать без алкоголя.