Что-то кольнуло меня в плечо и соскользнуло по спине вниз, я вытянула назад руку, пошарила на стуле за собой — и извлекла хитроумно скрученную дротиком записку из плотной бумаги. Покосилась на Миара — он стоял лицом к студентам, но на меня не смотрел. Открывать записку на коленях было палевно, поэтому я, выждав несколько минут, раскрутила листок на ладони.

Посление было кратким по форме и дурацким по содержанию:

«Ари, пойдёшь моей парой на Громницу? В.»

Кто такой «В.»?

Хотелось обернуться и поискать глазами таинственного отправителя — не для последующих заигрываний перед походом на довольно специфический бал, где ценность каждой девушки возрастает в разы, а для того, чтобы кулак показать, как минимум. Решив игнорировать «В.», я положила записку на стол текстом вниз и клятвенно пообещала себе всё-таки попробовать вникнуть в суть излагаемой Миаром научной проблемы — или хотя бы просто отмечать знакомые слова. Но не прошло и пяти минут, как в другое моё плечо опять что-то ткнулось.

…текст нового послания был приблизительно тождественен предыдущему, с той разницей, что теперь он был подписан как «Р.»

Третья записка вызвала нервный смешок. На пятой я уже не знала, смеяться или плакать. На шестой поняла, что гадать о расшифровке подписей не было смысла: за исключением Юса в желающих потанцевать с симпатичной опытной в интимном плане однокурсницей отметились абсолютно все мои одногруппники мужского пола.

Хоть бы дуэлей не устроили. Впрочем, в дефиците партнерш для танцев были и свои плюсы: будет и у Шаэль с Вандой праздник. Наверное…

Очередное послание кольнуло уже не многострадальную спину, а затылок. Я помянула Мрак сквозь зубы и тут же услышала непривычно мягкий, даже вкрадчивый голос Миара, совсем близко:

— Лада Эрой… Что это тут у вас? Почему вы пишете конспект на каких-то мятых бумажках?

Я торопливо прикрыла горстку записок на учебном столе ладонью, но это не помогло: Миар положил на мою руку свою.

Меня будто тряхнуло изнутри. Столь резкий переход от расслабленной рассеянности к возбуждению — у меня перехватило дыхание. Медленно я подняла глаза, мы встретились взглядами, и Миар руку отнял. Глаза у него были совершенно непроницаемые, и в то же время за их горькой зеленью угадывался целый калейдоскоп самых разных эмоций, от насмешливого осознания превосходства до почти испуганной своей силой и властью нежности.

Неужели этот человек хоть кому-то и хоть когда-то мог казаться посредственностью?!

— Лада Эрой…

Я покорно опустила руки вдоль тела.

Миар поднял одну из записок, прочитал. Приподнял брови. Взял ещё одну, потом ещё. Окинул взглядом аудиторию — студенты притихли, вжавшись в учебные столы.

Молча, совершенно небрежно, словно ничего особенного не происходит, едва ли не посвистывая, он направился к преподавательскому столу. Взял журнал учёта посещаемости и принялся вновь просматривать записки, ставя в журнале какие-то отметки.

Тишина в аудитории достигла критического уровня.

Миар удовлетвенно хмыкнул и захлопнул журнал.

— Что ж, уважаемые лады… Поскольку материал для вас слишком лёгок, и вам, судя по всему, совершенно нечем заняться, после всех сегодняшних занятий возвращаемся сюда же на отработку. Устроим небольшой промежуточный экзамен по всем темам за все три года обучения. Я имею в виду мужскую часть аудитории. Девушки могут быть свободны… И вы.

Он кивнул Юсу.

— Официально девкой признали, — хмыкнул кто-то, и Юс залился краской.

Миар моментально обернулся к неосмотрительно брякнувшему глупость Барду.

— А вы, лад, у нас, значит, образец мужественности? Вы?! Именно в вашей записке я обнаружил две грамматические ошибки… да-да, я помню ваш почерк. Но нет, это же нисколько не стыдно, о чём это я, как и игнорировать собственную мать, разумеется. Стыдно не присоединиться к большинству, не стать частью стада, верно?

Бард моментально смешался и опустил глаза.

— Значит, так, любвеобильные мои. Лада Эрой на Громнице в этом году не танцует. Попытка оказать на неё любое воздействие интимного характера… — ишь ты, выражанец какой! — будет приравниваться к добровольному отчислению.

— Это несправедливо! — возмущённо пискнула я.

— Несправедливо! — нестройным эхом откликнулись одногруппники.

Миар и ухом не повёл.

— Вы все меня услышали, не глухие!

— Что-что? — зло повторила я. — Говорите громче, ничего не слышно!

— Занятие окончено, — объявил Миар. — Лада Эрой, останьтесь.

Студенты унылой вереницей потянулись к выходу. Я подождала, пока за последним из них закроется дверь — и нахально уселась прямо на парту.

Миар снова приподнял брови: