Самых нерасторопных она догоняла и присосками сдирала лоскуты формы, отчего большинство деморализованных вояк светило голыми задами и не только.

Самые стойкие бойцы французского десанта еще пытались отстреливаться и бросаться гранатами, в том числе и пустотными, но Тильду их потуги только раззадоривали.

— Нехорошо заявляться без приглашения к нам домой и пытаться украсть наш дирижабль! Так себя ведут плохие мальчики, и их за это наказывают!

Очередные щупальца догоняли голозадых французов и отвешивали им пинков.

Я покосился на Талейрана. Его привычная невозмутимость дала трещину. Он стоял, уронив челюсть, с огромными глазами, не веря в происходящее.

— Это всё иллюзия! Этого не может быть! Что это такое? Почему оно говорит по-русски?

— Надо было Тильде фамилию Сусанина дать, — хмыкнула из-за спины Ольга.

— Почему Сусанина? — полюбопытствовал я.

— Был у нас в прошлом один товарищ, устраивал заводные вечеринки с поляками в лесах под Москвой, — со смешком отреагировала эмпатка. — Настолько заводные, что поляков спустя четыре века отыскать не смогли. Так вот он бы нашей девочкой гордился!

— Интересно, а как это господа лягушатники умудрились попасть прямиком к нам так быстро? — задумчиво пробормотал я.

Словно услышав мои мысли, Тильда помахала мне в ответ щупальцем с зажатым в нём французом:

— А можно я оставлю его себе поиграть? Порталистов у меня еще не было!

Талейран в ужасе переводил взгляд с меня на огромную тварь и на республиканский хвалёный десант, сейчас активно пытающийся самоутопиться в болоте.

— Конечно, дорогая! Они все твои! Только не поломай раньше времени! — демонстративно прокричал я, пуская воздушный поцелуй подруге.

— Я согласен сотрудничать, — прохрипел Талейран.

— Поздно, — улыбнулся я, и портал перед окном схлопнулся. — После нападения на мои родовые земли, вира вам и вашей республике увеличилась ровно вдвое.

— М-мы согласны, — повторил дипломат. — Только верните порталиста. Он ед…

Талейран закрыл рот так, что зубы цокнули, боясь выдать государственную тайну.

— Единственный? — переспросил я. — Ой, беда-беда, огорчение! Тильда очень не любит расставаться со своими игрушками. За него вам придётся сильно раскошелиться. Но всё же, я думаю, вы стоите больше!

Я старательно отыгрывал роль одного поля ягоды с Талейраном. Самому же было тошно от этих подковерных игр. Вот почему нельзя было просто перебить их всех в демоновой матери, заодно явиться к Гиббону, вставить ему ветку дуба в одно место? Хотя с веткой я, пожалуй, загнул. Это могло оказаться и не наказанием, судя по некоторым нравам, царящим у франков. Хотелось плюнуть на все предосторожности, и использовать свою любимую кулачную дипломатию.

От подобных действий меня удерживало несколько опасений. Первое — стать таким же, как и они, ставить собственные желания и прихоти во главу угла.

Второе — это монополия на насилие. Когда ты живешь веками со способностью уничтожать деревни, города, регионы и целые страны, ты либо привыкаешь к очень дозированному вмешательству, либо слетаешь с катушек, заливая кровью в угоду своим желаниям мир, меняя режимы, границы стран, абсолютно не беспокоясь о последствиях своих действий для обычных людей.

Если взять в качестве примера ту же Францию, то люди, совсем недавно пережившие ужасы революции, вряд ли были бы мне благодарны за новый передел власти, спровоцированный моими необдуманными желаниями. Обычные люди хотели мира и возможности жить безопасно. Им все равно, кто у власти. Им нужна еда и защита.

Почему-то многие забывают о этом и начинают причинять справедливость в силу собственных желаний и возможностей.

Но была и ещё одна причина, по которой я намеревался хотя бы попытаться решить вопрос с французами в рамках дипломатии. Об этой причине я пока не собирался сообщать своим близким, всё равно узнают на переговорах с Гиббоном.

Переговоры с президентом Французской республики мне понравились больше, чем с Талейраном. Гиббон оказался неожиданно спокойным человеком. На внутреннем уровне он ощущался как глыба или скала.

«Скорее уж вулкан, — прокомментировала мои впечатления Ольга. — Он умеет быть весьма взрывоопасным».

Уж не знаю, что подумал Гиббон, когда к нему в кабинет через портал пожаловала скромная русская делегация в лице меня, Ольги и Агафьи с сине-зелёным французским порталистом под ручку, но в панику не ударился, сохраняя выражение лица.

— Господа и дамы, не знаю почему, но я ожидал чего-то подобного, — произнёс президент по-русски, хоть и с акцентом. — Прошу к столу, сейчас подадут лёгкие закуски и напитки. Начинать переговоры на голодный желудок моветон.