Все. Кроме меня.

Я сижу на балконе и смотрю лишь в одну точку прямо перед собой, крутя при этом телефон пальцами.

Мне так хочется позвонить Амелии. Услышать ее голос. И даже повод есть – сегодня ведь Рождество. Вот только стоит мне сделать это, я все брошу и вернусь к ней.

Говорят, что в Рождество случаются чудеса, а самые заветные мечты сбываются. Что ж, неделю назад я лишился своего чуда, и теперь мне страшно мечтать.

Этой ночью я загадал, чтобы Амелия была счастлива. А со мной или без меня… как решит судьба.

Эта неделя была худшей в моей жизни. Мое сердце буквально обливается болью. Его словно вспороли и решили не зашивать обратно. И когда мышца сокращается, каждый раз кровоточит.

Я привык быть с Амелией настолько, что даже уже не знаю, каково быть без нее. И самое хреновое – я не хочу узнавать.

Я скучаю по ее улыбке. Скучаю по румянцу на щеках. Скучаю по тому, как закатываются ее глаза от моих шуток. Скучаю по ее запаху. И черт возьми, скучаю по ее вкусу.

Воспоминания постоянно проносятся перед глазами. Я просто ничего не хочу. Без нее. Не хочу праздновать, не хочу есть, не хочу спать, не хочу жить. Все без нее не имеет смысла. Меня словно превратили в Железного дровосека, у которого нет сердца. Без нее я ощущаю лишь пустоту.

Зарываюсь ладонью в волосы и шумно выдыхаю теплое облако на морозном воздухе. На мне одна лишь рубашка, рукава на которой закатаны, и брюки, но я не чувствую холода. Я вообще ничего не чувствую. Мои эмоции словно замерли. Они отключились.

Наверняка вам интересно, почему Джейк Эванс вечно страдает из-за женщин? Да просто Джейк Эванс мудак.

Говорю о себе в третьем лице, и при этом я даже не пьян. За эту неделю, как я вернулся в Манчестер, я вообще ни разу не пил. И не собираюсь.

Это было оправданием – что я алкоголик. На самом деле мне глубоко наплевать на этот чертов бурбон. Мне уже вообще на все глубоко наплевать.

Я хочу к Амелии. Просто хочу сорваться и улететь к ней. Забрать ее и свалить к чертовой матери на Фиджи. И никогда не возвращаться.

С губ срывается очередной вздох. Я так устал. Так чертовски сильно устал быть таким мудаком.

Тянусь к телефону и набираю номер Даниэля. После третьего гудка я начинаю нервно постукивать ногой.

– Я надеюсь, ты звонишь поздравить меня с Рождеством, – вместо приветствия произносит брат Амелии. – Ведь если ты вдруг звонишь, чтобы седьмой раз за неделю спросить, как она, то я брошу трубку.

– Тогда мне нечего тебе сказать, – выдыхаю я.

– Ты сам перед отъездом наказал мне, чтобы я ничего тебе не рассказывал.

– Мало ли что я там наказал. Если я накажу тебе заняться квадробикой, ты послушно станешь квадробером и примешься бегать по паркам с кошачьими ушками?

– Я понятия не имею, что это за слова, но звучит словно что-то из БДСМ, так что давай, пожалуйста, обойдемся без подробностей.

Коротко смеюсь:

– Прости, Даниэль.

– Все хорошо.

– А у нее все хорошо?

– Джейк.

– Ладно, я… с Рождеством. Уверен, твой следующий год будет очень счастливым, ведь рядом с тобой Амелия. А вот мой год…

– А все так хорошо начиналось. Классное пожелание, Джейк. Спасибо. Теперь я точно ничего тебе не расскажу.

– Даниэль…

– Почему ты не празднуешь? – переводит тему он. – На часах пять минут первого.

– А она празднует? – снова делаю попытку допроса я.

На другом конце линии слышится хныканье.

– Ты хочешь, чтобы я тебя заблокировал? – выдыхает Даниэль.

– Я хочу, чтобы ты просто сказал мне, как она.

– Я не понимаю зачем. Будто ты сам не догадываешься.

Зажмуриваюсь и тру пальцами переносицу.

– Мне ее не хватает.

– Я знаю.

– Я схожу без нее с ума.

– Я вижу.

– Я в одном шаге от того, чтобы все бросить и вернуться к ней.

– Она никогда себе этого не простит, ведь она знает, как для тебя важен футбол.

С губ срывается шумный вдох.

– Просто скажи мне, все ли у нее хорошо. И я клянусь, что больше не буду спрашивать о ней.

– Сколько?

– Что сколько? – в недоумении интересуюсь.

– Сколько времени ты не будешь спрашивать о ней? Минуту? Может, две? Или снизойдешь до часа?

Устало прикрываю веки и издаю шумный выдох.

– Я ее люблю, Даниэль, – признаюсь я.

– Черт бы тебя побрал, Джейк, – рычит Даниэль. – В первый и последний раз. Мой тебе подарок на Рождество! – Он тяжко вздыхает. – Она делает вид, что все хорошо. Но все не хорошо. Она определенно много плачет, это видно по тому, какие у нее красные глаза по утрам, когда я отвожу ее в школу…