– Я в завязке, – просто произносит Джейк, и взгляды всех за столом устремляются на него, а у мамы и вовсе из рук падают столовые приборы, которые с грохотом ударяются о тарелку.

– Ну чего еще можно было ожидать от Амелии? – зло усмехается отец. – В двадцать четыре ни денег, ни карьеры, ни семьи, ни жилья. Мужика – и то нормального найти не может. Привела алкоголика. Ни на что не годится.

В гостиной все еще царит тишина. Тяжело сглатываю ком, подступивший к горлу, и начинаю часто и коротко моргать, чтобы не дать ему того, чего он добивается. Не показать свои слезы. Не дать понять, что задел меня за живое.

Я привыкла, что, по его мнению, всегда делаю все не так. Знаю, что каждое событие моей жизни высмеивается им. Так было с самого детства. И продолжается по сей день. Перерыв от насмешек в Мюнхене уже кажется каким-то зябким сном, которого и вовсе не было. Ведь даже столько лет спустя ничего не изменилось, и отношение ко мне осталось прежним.

Нужно лишь молча вытерпеть его унизительные колкости, которые, конечно же, задевают меня за живое, но я ни за что на свете не покажу ему этого. Ведь он из тех людей, которые питаются чужими слезами.

Вдруг раздается грохот. Джейк подрывается со стула, снимает тканевую салфетку, при этом демонстративно бросает ее на стол, после чего поворачивается ко мне и подает руку.

– Амелия, любимая, я думаю, нам уже пора. Кругом одно мясо.

Услышав стоп-слово, я наконец-то выдыхаю. Хоть оно прозвучало смешно, я смотрю на него с благодарностью за то, что хочет увести меня отсюда, а затем медленно вкладываю руку в его и поднимаюсь на ноги.

– К слову… – Джейк задумывается, после чего обращается к моему отцу: – Хотел назвать вас «сэр», как принято у нас в Манчестере, но в этом обращении слишком много уважения, которого я определенно не испытываю к вам после того, что вы только что произнесли вслух. Это, конечно, не ваше дело, но просто чтобы вы знали: у нас с Амелией все серьезно, и мы ждали окончания вечера, чтобы сообщить всем, что решили съехаться. Так что можете удалить пункт об отсутствии жилья в списке ваших недовольств собственной дочерью. А вот что касается наличия денег и карьеры, то поверьте, учитывая амбиции и целеустремленность Амелии, она еще многого добьется. Я восхищаюсь ею. И планирую сделать все для того, чтобы она видела то же, что вижу я, когда смотрю на нее. По поводу нормального мужика, которого ей никак не удается найти… Простите меня за мою честность, но у вашей жены, очевидно, в свое время была такая же проблема. Возможно, Амелии это передалось на генном уровне. Но в любом случае, какого бы мужика ни выбрала ваша дочь, это не вашего ума дело, – на одном вдохе произносит он, заставив своими словами открыть рот всех присутствующих. – А теперь нам пора. Еще столько вещей нужно собрать, а время позднее. Спасибо, Даниэль, за приглашение. Был рад увидеться. – Не отпуская моей руки, он приобнимает моего брата, который пребывает в шоке, а затем прощается и со всеми за столом.

Я не произношу ни слова, крепко сжимая его ладонь своей. В прихожей Джейк набрасывает на меня свое пальто и открывает передо мной дверь. Он снова переплетает наши пальцы, пока мы идем к машине. И я впервые за много лет могу вдохнуть полной грудью.

Он заступился за меня.

Никто никогда не заступался.

Адам смеялся над моими неудачами вместе с отцом. Он ни во что меня не ставил и говорил, что у меня ничего не выйдет. И в этом Адам был так похож на моего отца. А Джейк…

Чувствую, как по щекам начинают струиться слезы, и опускаю голову. Джейк открывает пассажирскую дверь, но, заметив, что я плачу, тут же закрывает ее и обхватывает меня обеими руками за плечи.

– Хэй… – Волнение в его голосе удивляет. – Если я перегнул палку…

Я поднимаю на него глаза и вижу, как его зрачки суетливо бегают туда-сюда.

– Ты действительно думаешь, что я плачу из-за этого?

– Я не знаю, Принцесса, – шепчет он, стирая пальцем мои слезы. – Но я не буду извиняться перед твоим отцом. Прости, но он мудак.

– Он мой отец.

– Да. Иногда отцы бывают мудаками.

Изо рта вырывается нервный смех.

– Все, что он говорил, – правда, – шепчу я.

– Ни хрена подобного, – мотает головой Джейк. – И я не буду извиняться за сквернословие.

Улыбаюсь:

– Ты ведь меня даже не знаешь.

– Знаю.

– Какой мой любимый цвет?

– Можно подумать, твой отец знает, какой твой любимый цвет.

– Вряд ли.

– Вот видишь. А он знает тебя всю жизнь. – Джейк фыркает. – Мы вместе полтора месяца, Принцесса. Конечно, я многого не знаю. Это нормально. Но теперь у нас будет слишком много времени, чтобы я узнал о тебе больше.

– Кстати, об этом. – Я делаю глубокий вдох. – То, что ты сказал…

– Да, ты злишься?

Свожу брови к переносице.

– Из-за того, что ты сообщил, что мы съедемся?

Джейк кивает.

– Я не думаю, что это хорошая идея, но…

– Но?

– Но пути назад нет. Правда, я не очень представляю, как это будет. В смысле… У меня нет машины. И когда тебя не будет в городе, то…

– Если тебя волнует только это, я решу этот вопрос.

– Ладно, – шепчу я, завороженно глядя ему в глаза.

Кажется, я сошла с ума, если готова съехаться с едва знакомым парнем. Но этот вечер был последней каплей.

Я понимаю, что мы одна семья, а семью не выбирают, вот только… Мое моральное состояние сейчас не позволяет мне принимать этот уготованный мне судьбою выбор.

Джейк снова открывает дверь машины, и я занимаю свое сиденье. Когда он садится рядом, то кладет свою ладонь на мое колено, проводя подушечками пальцев по обнаженной коже. В этом действии нет какого-то посыла, он не пытается со мной заигрывать, скорее это что-то вроде жеста поддержки, и я позволяю себе выбросить из головы все мысли о словах отца.