— А тот искалеченный не то рубер, не то элитник?

— За ним придётся погоняться, конечно, — пожал плечами помощник шерифа. — Времени займёт порядком, но мы справимся. В этом нападении он не участвовал, значит, ушёл куда-то далеко. Может даже в тот город, откуда ты привёл новичков. Или появилось крупное пастбище с бизонами, где он надолго засядет, чтобы откормиться самому и откормить свою свиту.

— И я в этом деле не нужен? — уточнил я.

— Нет. Ты нам очень хорошо помог. За то, что защитил дочку Мотыги, он теперь будет ещё долго благодарен. Причём лично мне, — вновь усмехнулся Ворон.

— Так Саманта его дочь?

— Не знал?

— Нет, — я отрицательно мотнул головой.

Ворон не только выполнил все ниши договорённости с ним, но даже одарил сверх того. Я получил патроны, оружие, продукты и одну из лошадей, доставшуюся нашему отряду от муров. Мне достался здоровый и крепкий мерин. Шаманский амулет у него должен был проработать ещё не одну неделю.

Я возился с лошадьми на конюшне в одиночестве, когда туда пришла Саманта, одетая в лёгкое белое платье, башмачки и жилетку из тонкой кожи. Волосы, завязанные в косу, прикрывала знакомая шляпка.

— Уезжаешь? — спросила она.

— Да.

— А не хочешь остаться на ферме?

Я помотал головой:

— Не моё это.

— Не обязательно возиться на земле или ухаживать за скотом. Ты можешь стать разведчиком и охотником. Будешь искать кластеры, где можно поживиться чем-то очень полезным. Или осквернённых, чтобы знать, когда те нападут, — девушка подошла вплотную ко мне и положила мне на плечо руку. От этого невинного прикосновения во мне словно бочка с порохом взорвалась. Я даже сильно вздрогнул и прерывисто вздохнул от всплеска гормонов.

— Всё равно не моё. Я люблю полную свободу и не люблю старших над собой, — вновь отказался я.

— Очень жаль, — вздохнула Саманта и убрала с моего плеча руку. — Я не хочу отпускать тебя без награды. И очень хочу сохранить в памяти о тебе как можно больше.

Она отступила от меня, подняла руки вверх и расстегнула жилетку, которую бросила на ворох соломы слева от себя, используемой для подстилки лошадям. Затем расстегнула несколько пуговиц на воротнике платья и ловко спустила его до пояса. А затем и вовсе стянула его вниз. Под ним ничего не оказалось кроме стройного и гладкого девичьего тела с небольшой грудью со светло-розовыми маленькими сосками. Внизу виднелся курчавый треугольник светлых волос.

Никаких слов и предложений больше не требовалось. Я шагнул к ней, подхватил на руки и увлёк на солому…

Когда голова очистилась от гормонального взрыва, я немного испугался совершенного. Вдруг в голову пришла мысль, что всё это могло быть ловушкой и провокацией. То есть, меня хотели поймать в медовую ловушку и заставить с помощью шантажа остаться на ферме. Мол, в петлю за изнасилование или год работ на ферме. А убежишь, так твоё описание и ментальный слепок сознания, получаемый шаманами, разойдётся по всем поселениям. К счастью, ничего подобного не последовало. Поступок Саманты был только её желанием, как она сказала, оставить побольше памяти обо мне. Позже я догадался, что это стало последствием совместного сражения. Я в прошлой жизни не раз слышал о коротких и бурных романах между мужчиной и женщиной, пережившие вместе серьёзные стрессы, когда их жизнь находилась на грани и нужно было приложить все силы, в помощи друг другу, чтобы спастись. В кино такие истории сценаристы тоже любят.

Патронов у меня набралось по нескольку сотен штук к каждому образчику оружия. Ну, кроме штуцера. Как было двадцать девять единиц, так и осталось. К своему «шарпу» и штуцеру дополнительно взял многозарядный карабин, которым владел кто-то из муров. Не «винчестер», какая-то иная модель, но тоже с качающимся затвором и подствольным трубчатым магазином. Бывший владелец несмотря на общую безалаберность, приведшую к его смерти, за своим оружием следил очень внимательно. Его патрон был чуть слабее, чем у «короля прерий», как называли карабин Шарпа. Но против низших заражённых работал прекрасно. Недавняя стычка показала, как полезно иметь что-то быстро перезаряжаемое и с внушительным магазином. Главное в запарке боя не перепутать боеприпасы между собой и не пихать в этот карабин патроны от револьверов, а в те от карабина.

Точного направления к холму, где лежит моё сокровище, я не знал. Только примерно. А из-за опасений вызвать ненужное чужое любопытство не стал никого расспрашивать. Авось, сам отыщу. Двигаясь к цели, я регулярно выбирал холмы повыше и поднимался на них, чтобы осмотреть окрестности. Этому были две причины. Во-первых, я искал знакомые ориентиры. Во-вторых, высматривал опасность. И на второй день путешествия во второй половине дня увидел облачко пыли, медленно приближающее ко мне.

— Чёрт, — выругался я и полез за подзорной трубой. Местная оптика была плохая. И это ещё мягко сказано. Я привык к монокулярам и биноклям, которые способны в сумерках с километра показать число пуговиц на рубашке. А тут мало того, что изображение крошечное, так ещё и перевёрнутое, как ни крути. К сожалению, мне досталась труба очень старой конструкции. Более современных, которые появились во второй половине девятнадцатого века, я пока не смог получить.

Пришлось всматриваться несколько минут, пока удалось разобрать картинку. В нескольких километрах от меня двигалось огромное стадо коров. Сначала я решил, что оно само по себе. Но когда уже собрался убирать подзорную трубу в футляр, то увидел проскочившую в клубах пыли фигуру всадника. А потом ещё одну.