Я рассмеялся, глядя как гвардейцы, радостно улюлюкая, разгружали трофеи, привезённые с австрийской военной базы. Големы-погрузчики, не отставая от них, сновали туда-сюда, таская ящики с оружием, боеприпасами и артефактами.

— Ага. Придут в себя, начнут считать потери… и обалдеют. У них там, наверное, уже истерика начинается. Системы ПВО пропали, оружие, боеприпасы… Да ещё и пленные куда-то делись!

Мы с Борей переглянулись и снова рассмеялись.

— Ну и натаскали мы добра, однако, — усмехнулся подошедший к нам Скала, с улыбкой разглядывая груды трофеев. — Теодор, ты теперь можешь вооружить всю армию Лихтенштейна! Да ещё и на продажу останется!

— Всё, что нужно для обороны княжества, дядя Кирь.

— И не только для обороны, — подмигнул Скала. — С таким арсеналом мы можем хоть всю Европу завоевать!

— Ну, на Европу у меня пока планов нет, — усмехнулся я. — Но если кто-то захочет помериться с нами… гхм… силами, то мы всегда готовы.

— Кстати, Теодор, а что делать с пленными? — спросил Скала, кивая в сторону группы австрийских солдат, которых мои гвардейцы уже свезли сюда и усадили прямо на землю.

Их было около трёхсот человек — грязные, помятые, с лицами, выражающими всю гамму чувств: от растерянности до ужаса.

— С пленными? — я задумался. — Ну, надо их куда-то деть. Не можем же мы их просто так отпустить.

— Может, обменяем их на наших? — предложил Скала. — У Австро-Венгрии, наверное, ещё есть пленные лихтенштейнцы.

— Хм… — протянул я. — А это неплохая идея. Только вот… боюсь, австрийцы не согласятся на обмен один к одному.

Скала, услышав это, рассмеялся.

— Да пусть хоть хрен к носу пришьют, если не согласятся! — воскликнул он. — У нас сейчас такой козырь в рукаве, что…

— Ладно, — махнул рукой я. — Даже если так, за каждого мирного жителя я готов отдавать двоих солдат.

— Хорошо, — кивнул Скала. — Тогда я займусь этим вопросом.

— Да, да, — я вздохнул. — А я пока пойду строить тюрьму.

Через час на окраине Кладбища Самоубийц были готовы два этажа башни. Внутри — пустые камеры, соединённые коридорами. Стены — из особо прочного армированного бетона. Решётки на окнах — из титанового сплава. Двери — металлические, с системой автоматической блокировки.

Я назвал её «Вавилонская Башня».

— Теодор, — Скала подошёл ко мне, с интересом разглядывая здание. — Впечатляет. Но зачем так много места? У нас же не так много пленных.

— Планирую сделать здесь не просто тюрьму, а настоящий исправительно-трудовой лагерь. Пусть отрабатывают свой хлеб.

— Хм… Звучит заманчиво. Только вот работы тут ещё — непочатый край. Ты же только два этажа построил. А хотел вроде как сотню.

— Девяносто восемь, дядя Кирь, — поправил я его.

Затем я изучил систему ПВО, которую мы стырили. Нужно было понять, какие именно технологии использовались при её создании, прикинуть, какие материалы понадобятся для работы, как всё это будет функционировать.

Проблема заключалась в том, что я не знал, какие именно здания лучше всего подходят для размещения ПВО. У меня в прошлом мире таких проблем не возникало, ведь мои защитные орудия были разбросаны по разным платформам, которые, при необходимости, могли быстро перемещаться на нужную позицию.

Затем я перешёл к следующему вопросу — производству боеприпасов для ПВО. С этим делом всё было гораздо сложнее. Технологий для производства таких боеприпасов в Лихтенштейне просто не существовало. Всё, что было у армии — это устаревшие ракеты, которые, по сравнению с современными разработками Австро-Венгрии, выглядели как деревянные копья рядом с плазменными пушками.

Я понимал, что придётся создавать всё с нуля. Разрабатывать новые станки, искать подходящие материалы, проводить испытания.

«Не проблема, — подумал я. — В конце концов, я — Архитектор. Я могу создать всё, что угодно. Даже резину найдём, чем заменить. Вопрос только в том, как всё это замерить и под какую систему подстроить…»

Нужно будет поручить графу Волынскому заняться этим вопросом.

Заброшенный склад

Граница Швейцарии и Австро-Венгрии

Леос лежал на кровати, скрючившись, как червяк на раскалённой сковородке. Его тело сотрясала крупная дрожь, а изо рта вырывались нечленораздельные стоны. Боль… Она была везде. В каждой мышце, в каждом суставе, в каждой клеточке его проклятого тела.

— Сука… — прохрипел он, пытаясь хоть как-то пошевелиться. — Что за… хрень…

Он попробовал приподняться на локте, но тут же свалился обратно, сдавленно застонав.

— А-а-а… — он снова застонал, царапая ногтями пол. — Отцепись от меня, тварь!