— Природные стихийники, — сплюнул я кровь на снег, рядом с каплями крови белоснежной волчицы. — Мда, если тут такие хищники, то представляю, какая у них добыча.

Я ухмыльнулся и побрел к озеру, на берегу которого стоял город, что из-за орлиного зрения я видел уже неплохо, не смотря на расстояние между нами. Огонь грел меня, а пар, что столбом подымался от меня, был заметен на километры. Но самое удивительное, меня все не покидали волки, они двигались на удалении, но я их, пусть плохо, но все же чувствовал стихией земли. Да уж, все же условия боя были наихудшими для меня, все противоположности моих даров собрались в одном месте. Раны на груди не болели, не смогли клыки войти далеко в мою плоть, не смотря на то, что простого человека перекусили бы напополам, будь он даже в доспехах.

А в городе меня уже заметили, зазвенели тревожно колокола, а на стенах из бревен заметался народ, наверняка оттуда они видели бой с волками, несомненно, одними из высших хищников заснеженных земель, а город тем временем начал гудеть, словно восставший ото сна.

Я шел медленно, и когда достиг берега замерзшего озера, то из открывшихся ворот городских стен хлынули люди с оружием на берег озера, что разделяло нас. Однако на лед ступила лишь девушка в белой песцовой шубе, что скрывала под собой серебряную на вид кольчугу. Так девушка и встала на месте с копьем и в окованных сталью меховых сапогах.

— Сира, — тихо произнес я, ступив в сандалиях на толстый лед озера, и мысленно добавил. — Огонь.

— Ты зачем приперся, тварина?! — прокричала девушка издали, а в моем сердце защемило.

— За своим пришел, — хрипло прокричал я, и время для меня остановилось. — Если мое еще есть право.

— Право есть, но уже слишком поздно, — прокричала Сира. Снегопад совсем ослаб, я видел, как снежинки падают на ее волосы и как она сбрасывает белую шубу, стоя в кольчуге передо мной. — Пора умирать, Рык, иного пути у нас с тобой уже нет!

— У нас, — прошептал я, смотря перед собой и понимая, что может быть пришел я все-таки не зря. Сира уже пронеслась ко мне с копьем наперевес и мне нужно сделать так, чтобы она не умерла, и тогда, может быть, все станет ясно. И потому я прокричал: — Да будет так!

Сира неслась ко мне в ореоле сияния, от которого даже воздух, казалось, начал становиться густым. Абсолютный холод несся на меня, ровно такой же холод царил в глазах некогда любимой. В моем разуме пронеслись со скоростью последние мысли, которые и определят исход схватки с холодом.

А вдруг я не прав? Вдруг я вмешался туда, куда не следовало? И какое право имею я, что нарушил наше обещание, вообще стоять здесь? Копье неслось прямо в меня, лезвие, напитанное холодом, целилось в мое сердце.

— И она мне не помогла, — сжал я зубы, закрыв глаза и собираясь с силами. — Нет сомнениям!

Копью осталось преодолеть с десяток сантиметров, и оно вонзится в меня, мою плоть обжигал ужасающий холод, но я совершенно спокойно призвал к стихии.

— Огонь! — и я вспыхнул так, словно был воплощением стихии, природным источником. Моя рука схватило копье, чье острие лишь оцарапало кожу.

Холод просуществовал лишь мгновение, а затем все вокруг вспыхнуло заревом, я горел, моя душа пылала, хоть я и был спокоен. Сира исказилась, словно я видел ее через кривое стекло, холод и жар, лед и пламя коснулись друг друга, а затем наступила тьма.

Открыв глаза, я увидел лежащую на льду Сиру в трех сотнях шагов от меня. Нас разделяла дымящаяся полынья, в которой кипела вода. Я что было сил на всех конечностях понесся к Сире, перепрыгивая полынью. Мы произвели взрыв, обломки копья валялись повсюду, я должен успеть, чтобы победить.

— Главное, чтобы осталась жива, — молил я в мыслях, но я сильно ошибся насчет Сиры. Когда я приблизился, она пропала с моих глаз и появилась уже надо мной.

— Тварь! — крик Сиры достиг меня, как и её пятка моего виска, одновременно.

Удар был силен, но она допустила ошибку, не знаю уж, осознано или нет. Она приблизилась ко мне. В моей голове лишь слегка пошла муть, а руки уже делали свое дело.

— Хватит, — прорычал я, заключив в объятие абсолютный холод, и начал греть себя, выдыхая пламя прямо на Сиру. — Или мы оба умрем.

Холод, что пытался вырваться из моих объятий, был ужасающим, но мне нужно было понять, хотя бы почувствовать. Мои руки начали леденеть, я чувствовал, как кожа покрывается ледяной коркой, надежно сковывая Сиру в моих объятиях, в то же время у моей груди было жарко, цепь на груди нагрелась до красна, а из моего рта шло пламя. Ну, давай же, Сира, я не верю что ты сможешь убить меня. Если ты, конечно, моя сира, та, которую я знал.

— Не хочу, — донеслось из моих объятий и холод начал понемногу уходить.