— Слышал, что вы собираетесь вести передачу на канале «Дискавери», — сказал Дэниел, пока они с Рени надевали желтые бумажные халаты.

Эванджелина засмеялась.

— Безумие, правда? Пока идут переговоры, но, может быть, и вправду получится. Возьмите, пригодится.

Она дала им респираторы — напоминание о вчерашнем зловонии.

— Вытяжка работает на полную мощность, но на сто процентов с запахом не справляется. Эй, нужно будет снять эпизод с вами. Продюсерам это понравится.

Рени криво улыбнулась, подумав: «Только не это…»

Дэниелу, с другой стороны, явно понравилась эта мысль.

Они прошли следом за Эванджелиной в операционную, шурша костюмами на ходу. Когда они собрались вокруг покрытого простыней тела, лежащего на столе из нержавеющей стали, от легкомыслия Эванджелины не осталось и следа. Перед ними был уверенный в себе и собранный профессионал.

— Честно говоря, я думала, что все будет сложнее, — призналась она. — Мы уже сделали рентген, и причина смерти совершенно очевидна. Пуля в голове, как вы уже знаете, но я все же надеюсь, что вскрытие даст нам еще что-нибудь. — Она сняла простыню с тела. Лицо, очищенное от песка, теперь выглядело еще более мумифицированным, чем в пустыне.

Эванджелина начала с Y-образного разреза, работая ножницами, и звук, с которым она резала затвердевшую кожу, не могли заглушить даже вентиляторы воздухоочистки.

— Как долго, по-вашему, она пролежала там? — спросил Дэниел.

— Учитывая нашу сухую весну, я бы сказала, что умерла она недели три назад. Я послала фото специалисту, и он подтвердил. Еще проконсультируюсь с нашим судебным антропологом, когда он вернется из отпуска. Месяц в пустыне — это как год на восточном побережье.

Вскрытие всегда следует одному и тому же протоколу. Рени видела это столько раз, что процесс казался обыденным, но сейчас все приобретало особое значение из-за связи с ее отцом. Взвешивание органов, диктовка — все это задевало сейчас гораздо больше.

Невозможно предугадать, что из результатов вскрытия может стать решающей уликой в суде, и все стало несколько интереснее, когда Эванджелина исследовала содержимое желудка.

— Косточки граната.

— Никогда не понимал, как и зачем их едят, — сказал Дэниел.

Эванджелина опустила несколько косточек в раствор.

— Мне нравится добавлять их в заправку для салата.

— И вы что, их проглатываете? — спросил он.

— Иногда.

— Ну, дело ваше, а по-моему, — гадость. Все равно что есть еду для Барби.

Обе женщины засмеялись, и напряженные мышцы Рени немного расслабились, шутка пришлась кстати.

— Есть следы активности насекомых, — сказала Эванджелина, возвращаясь к осмотру. — Тоже характерно для смерти в пустыне.

— А это грудной имплантат? — Рени нагнулась над телом и показала, не дотрагиваясь. Серийные номера есть не на всех имплантатах, но на многих. По серийному номеру можно выяснить имя.

— Да. — Эванджелина подняла имплантат с тела и поместила на стальной поднос, где осмотрела его тщательнее. — Похоже, здесь есть серийный номер. Теперь мы легко определим жертву.

— Иногда требуется время, — заметил Дэниел. — Нам понадобится судебный ордер. Я займусь оформлением.

— Не убегайте пока, я сделаю паузу и расскажу самое интересное, что приберегла для вас.

Эванджелина прикрыла тело простыней, содрала перчатки и подошла к компьютеру. Нажав несколько клавиш, она открыла и увеличила несколько пронумерованных и датированных рентгеновских снимков.

— Я знаю, что вы обнаружили пулю на месте погребения. Тут мы видим входное отверстие на затылке, но выходного нет. — Она обвела место на фото мышкой.

— Не в стиле Убийцы Внутренней Империи, — сказал Дэниел.

Рени согласилась. Есть ли тут связь с отцом?

— Покажу вам еще кое-что. — Эванджелина открыла другие снимки и выделила фрагмент на одном из них.

— Перелом носа, — сказал Дэниел.

— Ага.

— Как мы и подозревали, это казнь, — добавила Рени. Она мысленно сложила пазл и представила себе женщину, стоящую в ногах своей собственной могилы.

Сценарий выглядел вполне очевидно, но Дэниел проговорил вслух то, о чем думали остальные:

— Застрелена выстрелом в затылок, упала в могилу лицом вниз и сломала нос.

Некоторые преступники, такие как отец Рени, фетишизировали убийство. Другие убивали в пылу страсти, а затем пытались замести следы. Но здесь было труднее понять мотив, потому что убийство явно было хладнокровно рассчитано.

— Это жестокое убийство, поэтому не исключено, что сделано для удовольствия, — сказала Рени.