— Я тут кое-что вспомнил, пока вас не было, — сказал он. — Когда я ей сообщил, что мы ее выселим, она попросила не беспокоиться. Что она сможет расплатиться со мной и даже заплатить за несколько месяцев вперед.

Рени и Дэниел переглянулись. Деньги — часто сильный мотиватор.

— А она не намекнула, откуда возьмутся деньги? — спросила Рени. Если Кармел напала на что-то новое, связанное с Беном Фишером, она могла надеяться продать статью об Убийце Внутренней Империи в серьезное новостное агентство или даже подписать договор на книгу.

— Может, наследство. — Он пожал плечами. — Наркоденьги. Не знаю. И опять, я же не спрашиваю. Не мое дело. — Он помялся, видимо, в сомнениях, продолжать или нет. — Еще одно. Вы не первые пришли сюда искать ее. Несколько недель назад приезжал один человек. Сказал, что он агент ФБР. Как и вы, хотел попасть в квартиру. Но у него не было удостоверения, выглядел подозрительно, и я ему ничего не сказал.

Дэниел поднял очки на лоб, и Рени видела, что он изумлен новой информацией не меньше ее.

— Имя?

— Не помню. Не уверен даже, что он назвался.

— Описание?

— Белый чувак в костюме. — Он поглядел на Дэниела. — Одет примерно как вы, но старше.

— А как насчет камер наблюдения? — спросила Рени. — Вы храните данные в облаке или на диске?

— Ничего об этом не знаю. Я тут просто управляющий. Вам следует поговорить с моим боссом.

Дэниел взял телефон босса. Выйдя на улицу, он позвонил Джен из архивного отдела и передал информацию.

— Даже если у него сохранились такие старые записи, он может просто не отдать их, — сказал Дэниел. — Может потребоваться ордер.

В поздний час в управлении царила непривычная тишина. Рени и Дэниел втащили коробки внутрь и разгрузили их на столе в комнате для совещаний. Усевшись друг напротив друга, они принялись листать папки Кармел. Дэниел заказал доставку еды и кофе. Работая час за часом, они вошли в ритм, больше молчали, иногда выдвигали новую теорию и снова продолжали раскопки.

Газетные вырезки о пропавших женщинах. Статья о теле, найденном в парке. Материалы о самой Рени, в том числе школьные фотографии и ее древний снимок на тротуаре перед домом: она цепляется за руку матери, обе бегут к машине, пытаясь ускользнуть от прессы. Странно было видеть себя ребенком в ситуации, на которую обрек их Бен Фишер. Она удивилась, ощутив, что сердце не колотится и ее не трясет. Она словно разглядывала чужую жизнь. Кажется, это хороший знак. Или, может быть, она ушла в отрицание, как Розалинда?

В какой-то момент Дэниел спросил:

— Вы как? Может, закончим на сегодняшнюю ночь?

Она взглянула на часы. Три часа утра. Домой ехать уже поздно, придется снова коротать остаток ночи в пикапе. С тем же успехом можно остаться здесь.

— Я бы закончила, — ответила она. — Нам осталась одна коробка.

Но он выглядел измотанным, глаза ввалились, и ему надо бы побриться. Галстук и пиджак давно сброшены. Последние двадцать четыре часа дались ему нелегко.

— Езжайте домой, — сочувственно сказала она. — Я закончу.

— Я просто посплю минут тридцать в комнате отдыха.

Скорее всего, он просто не хотел оставлять ее с уликами. Она его не винила.

То ли из-за одиночества, то ли из-за того, что ночь уже ощущалась как следующий день, вскоре Рени тоже начала засыпать. Она уселась на покрытый ковролином пол спиной к стене и закрыла глаза. Чуть позже она вздрогнула и проснулась, дезориентированная, не понимая, где она. Она выпила остаток своего уже остывшего кофе, чтобы немного взбодриться, и распаковала последнюю коробку.

Та оказалась более информативной и личной, чем предыдущие, и она пожалела, что Дэниел ушел и не разделил с ней этот момент открытия.

В папках с мягкими истертыми краями хранились личные заметки и интервью покойного журналиста. Еще нашелся маленький футляр с мини-кассетами, которыми журналисты раньше пользовались для интервью, с подписями и датами. Печатные тексты были расшифровками аудиозаписей. Ее впечатлила тщательность исследования. Такая глубина погружения в материал сейчас встречается редко, в этом новом мире неустойчивого внимания.

Неужели Кармел украла интервью в надежде сделать свой материал? Скорее, она считала себя его хранительницей, потому что из того, что они узнали в редакции, никого в «Вестнике Внутренней Империи» не интересовали старые расследования.

Интервью брались у семей пропавших и у людей, которые могли видеть что-то в те вечера, когда исчезали женщины. Когда Рени добралась до дна и увидела имя, выписанное на этикетке папки черным маркером, ее рука замерла.

Габби Саттон.

Единственная выжившая жертва Бена Фишера. И она не просто выжила, но спаслась и опознала его.