К скоропалительности своего решения я прихожу минут через десять ходьбы по заполняющемуся туманом городу. Один бы я добрался минут за тридцать, может, сорок. Прогулялся бы себе спокойненько, может, зашел по пути в круглосуточный за кофе, но с Милом за спиной это затея так себе.

— Знаешь, дорогой, ты слишком много ешь. Может, пора на диетке посидеть, если не помрешь? Мне кажется, тебе бы не помешало. Последнее вот вообще нежелательно. Кто ж умирает с долгами? А ты мне явно должен разговор.

Естественно, никто мне не отвечает, да я и не жду, мне просто немного страшно от мысли, что он действительно может погибнуть. Я считал, что легко отношусь к смерти, как к своей, так и к чужим, но с Милом это не работает. Пусть мы не общаемся, пусть мы (по моему решению!) стали врагами, но мне необходимо знать, что с ним все хорошо. Как вариант, можно вообще ничего не знать. Тоже, кстати, неплохой, по крайней мере, последние годы мне его вполне хватало.

А еще минут через десять, когда половина пути пройдена, чувствую дуновение ветра, и вот перед нами похорошевший Аман. По сравнению с тем, как он в том доме выглядел, прям колоссальная разница, будто лет десять сбросил.

— Давай помогу, — предлагает и, сделав шаг ко мне, обнимает аккуратно, чтобы Мила не задеть, и приподнимает.

— Ты удивительно вовремя, — вздыхаю, к его груди прижимаясь, и чувствую короткий поцелуй на виске.

Уже совсем привычный ветер, мельтешение красок, и вот мы в центре моей съемной квартиры. Облегченно выдыхаю. Удивительно, как быстро люди привыкают к хорошему, вроде часок всего Аман без сил был, а я уже успел соскучиться.

Он помогает стянуть со спины Мила, и мы вместе укладываем его на пол, после чего Аман стягивает с него повязку и, задрав одежду, интересуется:

— У тебя есть пинцет или щипцы?..

— Нет. Но есть кое-что получше.

На самом деле пулевое ранение — одна из тех вещей, к которым я готов всегда. Не переживай я в том дурдоме, что минута промедления — лишний шанс на то, что один из «трофеев» взбесится и на фиг всех сожрет, то занялся бы всем этим не откладывая. Ну а в дороге просто решил не бередить рану, пока нет возможности спокойно Мила уложить.

— Ты случайно рентгеновским зрением или чувствительностью не обладаешь? Не в курсе, где пуля и что задела? — спрашиваю, отстегивая от пояса походную аптечку.

— Нет, только этого не хватало. Доставай, если не помрет, смогу подлечить. Наверное… Я не пробовал этот фокус с пулевыми ранениями.

— Да, конечно. Ты ж ученый, про медицину знать хоть что-то ж должен…

Я достаю один стерильный жучок и, подпустив его на рану, сверяюсь с экраном часов.

— Вот я всегда знал, что ты удачливая сучка, — не сдерживаюсь от высказывания Милу, довольно улыбаясь. Ничего непоправимого пуля не задела, да и достать можно, что сильно облегчает задачу. Убираю жучка и, прислонив к ране портативный магнит, включаю. Одна из не такого уж огромного списка вещей, что я прихватил с собой, сбегая из клана. Обычно пули не прилипают к магниту, так как в их составе свинец и иногда вокруг медная оболочка, но этот прекрасно вытягивает, даря миллион приятных ощущений. Знаю, проверено на себе. Зато так не травмируются органы, как если бы пришлось ковыряться пинцетом.

Вместе с пулей выходит и кровь, прям рай для вампира. Я уже представил картинку, как Аман, встав на четвереньки, как собачка, с удовольствием вылизывает Милу бок, но стоит убрать магнит, как вампир меня удивляет: пальцами раскрывает рану пошире, натягивая кожу, и… плюет в кровящую полость!

— Я не знаю, как скоро заживет, тут теперь только ждать, но у меня на это нет времени, дома сейчас очень неспокойно. Ты ведь позаботишься о себе?

— Может, тебе его все же полизать?.. — предлагаю задумчиво, рассматривая бледно-голубого Мила.

— Не хочу я его лизать. Сам его потом пооблизывай.

— Че, невкусно пахнет?

— Вкусно. Не соблазняй, я и так хочу прекратить сдерживаться.

— Иди уже, пока твоего ненаглядного не сожрал кто-нибудь, — немного обиженно буркаю я. Значит, как всех подряд лизать, чтобы поесть, мы можем, а как человеку помочь, так «не хочу, не буду, сам лижи».

— Нормально все будет с твоим сородичем. Не переживай. И, спасибо, Мур.

— Даже не думай от меня отделаться простым «спасибо», я еще припрусь за вознаграждением. Погоди минуту.

Лезу в сумку, что на поясе спрятана, и отдаю Аману все, что нашел в том карцере. Надеюсь, еще раз туда идти не понадобится. Мне не понравилось.

— Я всегда тебе только рад.

Аман меня обнимает и, ткнув зачем-то в бок, испаряется, обдав ветерком, а я глазею на рану Мила. Мне кажется, или она меньше стала? Кровищи столько, хрен разберешь.

Вновь тянусь к аптечке, но меня отвлекает вибрация часов — уведомление. Глянув, обнаруживаю, что на счет упала приятная сумма с пятью нулями. Вот и рассчитались.