Роль Джинна в этом спектакле вскоре была забыта. На самом деле, никто об этом толком не знал, но в пересказах этой истории До'шан был вычеркнут. Солдаты любят посплетничать. Люди любят говорить, что торговки рыбой сплетничают, что слухи и досужие домыслы — удел женщин, выполняющих черную работу. Что за чушь. Сплетничают все, но солдаты, безусловно, хуже всех. Я узнала это из первых рук, от барда, которого когда-то знала. Он заходил в таверны, высматривал группы солдат — обычно их легко заметить — и либо садился рядом, либо незаметно вливался в компанию, выпивая несколько кружек разбавленного эля. Именно там он узнавал большинство своих историй из уст праздных солдат. Конечно, он признался, что несколько приукрасил их. Я точно знаю, что он приукрасил мои собственные рассказы. Солдаты, которые были свидетелями того, как я поднимала город, вскоре забыли, что До'шан вообще был там. Они говорили только о женщине, Хранителе Источников с каменной рукой, которая вытащила город из земли. Я быстро стала легендой, легенда распространилась по всему Террелану и за его пределами, и все это я сделала, используя совершенно здоровую руку.

Хардт сначала отказался входить в разрушенный город. Я не могла винить его за это, ведь в прошлый раз, когда мы были там, он потерял брата. Я заметила, что он смотрит в сторону ближайшего входа с мрачным выражением на лице. Так что в первый же день после возвращения в Террелан мы разбили лагерь за городом, претендуя, но не исследуя. Я утешала Хардта, как могла, но у нас было мало еды и совсем не было алкоголя, и мои слова казались неподходящими мне самой.

Стало появляться все больше и больше моих призраков. Некоторые бесцельно бродили, то появляясь, то исчезая, и я их почти не замечала. Другие были более активными. Призрак Деко некоторое время пытался напасть на меня, прежде чем ограничился уничтожающими взглядами. Он не растаял. Вместе с призраками пришли беженцы. Мужчины и женщины, солдаты и заключенные — все они вышли из Ямы. Я затопила тюрьму, но там были выжившие. Большинство солдат были размещены на более высоких уровнях, куда вода добиралась дольше всего, но они справились с этим просто отлично. Пара сотен человек в форме, немного потрепанные, некоторые совсем промокшие. Оказалось, что солдаты были не такими бессердечными, как я считала, когда была струпом: многие из них оставались, несмотря на повышения уровня воды, пытаясь спасти как можно больше заключенных. Я не знаю, сколько человек было в Яме на момент моего возвращения, знаю только, что менее пятидесяти из них выбрались оттуда. Сотни погибли. Возможно, тысячи. Со времен войны я не была ответственна за столько смертей. Чувство вины за это было тяжелее, чем я думала.

Сначала солдаты угрожали, становились в позу. Они превосходили нас числом, но никто не осмеливался приблизиться к Хорралейну и его молоту. Были угрозы ареста и заключения под стражу, королевский приговор за разрушение крупнейшей тюрьмы империи, но угрозы — ничто, если за ними не стоит воля. Слухи уже распространились среди солдат и заключенных; те, кто видел, что я сделала, начали болтать, и вот я оказалась в центре слухов. Скрытая едва заметной колеблющейся тенью, с каменной рукой и глазами, сверкающими яростью шторма.

Внешность обладает огромной силой. Ты можешь называть себя королем, но, если ты не будешь выглядеть соответствующим образом, никто не поверит тебе на слово. Я сидела у подножия города, который вышел из земли. Двое самых крупных терреланцев, которых я когда-либо видела, были готовы защищать меня, но в то же время полагались на меня как на своего лидера. Я был переполнена силой, и даже без источников в моем желудке она бурлила вокруг меня. Я не претендовала на власть, ничего не говорила перед лицом этих солдат и их угроз, но моя внешность предъявляла определенные требования.

Двое заключенных, струпьев, которых я, возможно, когда-то знала, вырвались из рук собравшихся солдат. Они побежали ко мне, но резко остановились, когда Хорралейн преградил им путь, высоко подняв молот. Они, несомненно, узнали его, я видела это по их лицам.

— Убежище, — крикнула одна из струпьев, высокая женщина, каждая морщинка которой была покрыта грязью. Она упала передо мной на колени, глядя скорее на меня, чем на гигантов между нами. Другой струп, мужчина с грязной черной бородой, последовал ее примеру. Преследовавшие их солдаты замедлили шаг и остановились, явно нервничая, и это было правильно. — Пожалуйста. Предоставьте нам убежище. Мы...

— Заключенные, — перебила я. — Струпья из Ямы. — Глаза женщины изучали мое лицо и не находили в нем ничего знакомого. В свое время в Яме я была знаменита или, по крайней мере, печально известна, но, думаю, произошедшие со мной перемены были слишком велики. Я была намного старше, чем когда уходила, покрыта шрамами, тверже и сложена как воин. Мои глаза сверкали, а остальная часть меня была скрыта в тени благодаря Сссеракису. Позже Имико сказала, что я была похожа на какую-то темную королеву, вершащую суд. Полагаю, она была недалека от истины.

— Мы невиновны. — Смелое заявление и ложь.

— Никто из обитателей Ямы не невиновен. — Я сказала это тихо, но слова, казалось, были услышаны. Это была не вибромантия, а то, что все вокруг напряженно прислушивались, как будто мои слова имели больший вес, чем мечи, которые несли солдаты. — Я знаю из первых рук. — Я стояла, скрывая боль, которую это причиняло мне, а за моей спиной клубился черный плащ тени. За эти годы я по-разному отзывалась о Сссеракисе, но не могу отрицать, что у ужаса была склонность к драматизму, и он, безусловно, использовал это для укрепления моей репутации. Хардт и Хорралейн шагнули в сторону, когда я проходила между ними. Хардт кивнул мне — едва заметный знак того, что я должна сделать; север по моральному компасу. Он пробыл в Яме гораздо дольше меня и знал многих ее обитателей.

Вина и невиновность являются абсолютными понятиями, но наказание не должно быть универсальным. Кража яблока не приравнивается к убийству. Издавна считалось, что в Яму отправляются только самые отъявленные преступники. Убийцы, криминальные лорды, насильники, те из нас, кто виновен в военных преступлениях. Это не совсем точно. В Яму отправляли преступников, чтобы о них просто забыли. Хардт долгие годы служил своему королевству капером, пиратом во всем, кроме имени и должности. Терреланская империя наложила на него санкции, когда преступление стало известно в присутствии иностранных высокопоставленных лиц, а затем его отправили в Яму за участие в совершенных им убийствах и потопленных кораблях. Забыт и больше не вызывает затруднений. Скольких других постигла та же участь за преступления, которые им было приказано совершить? Сколько струпьев были солдатами, которые дезертировали из своих частей вместо того, чтобы участвовать в войне, в ходе которой города были стерты с лица земли, а мирные жители подвергались жестокому обращению? Сколько заключенных отбывали свой срок там, в темноте?