— Я проводник. — Искажение моей старой мантры. Но, полагаю, в некотором роде это было и подчинение. Я позволила Аэролису взять управление в свои руки, доверив Сссеракису сохранить меня самой собой. Мне следовало бежать, пока была возможность.

Именно тогда я поняла, на что способен Джинн. Тогда я поняла, что обманывала себя, угрожая этому существу. Его сила была выше моего понимания, выше всего, чего я могла надеяться достичь. Даже когда мы были вместе и были самыми сильными, Сссеракис и я не могли сравниться с Аэролисом. Я думаю, это многое говорило и о Железном легионе, и о пропасти силы, лежавшей между нами.

Земля содрогнулась. И это еще мягко сказано. Подземные толчки были настолько сильными, что некоторых солдат сбило с ног, а все остальные пригнулись к земле, готовые бежать, но бежать было некуда. Камни откололись от близлежащих выступов и покатились вниз по склону. Находившиеся поблизости птицы обратились в бегство, а дикие животные в панике бросились врассыпную. Черви, извиваясь, выползли на поверхность и забились в грязи, не в силах спастись от того, что надвигалось. Шум был оглушительный, но я все равно почти слышала крики Хардта. К счастью для нас обоих, он не пытался вмешаться.

Затем земля разверзлась. Скала раскололась, и образовались глубокие ямы. Подземные толчки стали еще сильнее. Двое солдат попытались бежать, но удержаться на ногах оказалось слишком сложно, и в итоге они растянулись на земле, хватаясь за траву, как будто она могла их защитить. Один из солдат пополз ко мне с обнаженным мечом наготове. Хорралейн перехватил мужчину и со злобной силой ударил его так, что тот потерял сознание.

Мое зрение затуманилось. Судороги казались чем-то далеким, что, вероятно, было намного хуже, чем когда они были ослепляющей болью. Кровь текла у меня из ушей, носа и глаз, и я ощущала, как она капает с подбородка. Я как-то странно чувствовала левую руку. Тяжелой. Жесткой. Я больше не чувствовала пальцев. Это был плохой знак, но я проигнорировала его, поскольку Аэролис продолжал распространять свою власть на мир. Он знал, что я хотела, что решила сделать, и был рад пожертвовать мной ради этого. Это была сила, которую никто не видел годами, возможно поколениями. Такого проявления геомантии не было с тех пор, как последние из Ранд и Джиннов были убиты или пойманы в ловушку. Я направляла силу бога, и это брало с меня свою дань.

Новые камни вырывались из-под земли, освобождая себе путь на открытый воздух. Земля содрогнулась, открывая город, лежащий под ней. Разрушенный город, поднимающийся из-под земли к дневному свету. Все больше и больше его частей вырывалось за пределы своих границ. Я чувствовала, как напряжение от этого зрелища проникает в Джинна. Он старался изо всех сил, но в то же время наслаждался. Аэролис наслаждался тем, что снова оставляет свой след в мире. Если бы только он понимал, что это не его след, а мой.

Конечно, мы не могли поднять весь город целиком. Только его часть. Большая часть, но далеко не весь. Тем не менее, сотня комнат, соединенных между собой, два огромных зала, похожих на пещеры. Все они были заключены в скале. Это было похоже не на город, а, скорее, на небольшую выдолбленную гору. Это подойдет. Это послужит началом моей империи. Моим центром власти. Местом, где в итоге будет покоиться трон Королевы-трупа.

Я почувствовала панику под нашими ногами. Узники Ямы были в ужасе. Понятное дело. Землетрясение — это одно для тех, кто находится на поверхности, и совсем другое для тех, кто заперт под землей.

Эскара! Сссеракис говорил тихо, его голос почти терялся в шуме, напряжение ужаса от происходящего было слишком велико. Я чувствовала, что все начинает разваливаться, а этого я допустить не могла. Этого я не смогла бы вынести.

— Хватит, Аэролис! — Мой собственный голос тоже звучал напряженно, прерываясь на словах. Он тоже потонул в шуме. Но ему не нужно было далеко разноситься. Джинн услышал меня, но проигнорировал, продолжая распространять свою власть на землю, вытаскивая все больше и больше от города на свет. Я едва могла видеть из-за крови, залившей мои глаза. Отторжение убивало меня. Убивало нас.

Я оторвала правую руку от земли и подожгла ее. Аэролис по-прежнему игнорировал меня, уверенный, что я ничего не смогу сделать, чтобы его остановить. Поэтому я хлопнула правой рукой по левой и подожгла веревку, привязанную к ней. Кожа была странной на ощупь, твердой и шершавой, как камень, который мы вытаскивали из земли. Через мгновение веревка на моей руке сгорела. Внезапно Аэролиса потянуло прочь. Якорь во мне исчез, он больше не мог оставаться. Я помогла ему, оттолкнув, и в конце концов вышвырнула Джинна из своего тела. Он убежал с издевательским смехом, уверенный, что ущерб уже нанесен. Уверенный, что меня невозможно вылечить. Возможно, он был прав.

С уходом Аэролиса я вдруг поняла, что Джинн каким-то образом задерживал отторжение моего Источника. Моя левая рука онемела, но все остальное тело сводило спазматическими судорогами. Ослепшая от залившей глаза крови, я потянулась за кисетом. Я не чувствовала его. Я ничего не чувствовала левой рукой.

— Эска, что ты наделала? — Голос Хардта, странно приглушенный и полный печали. У меня не было времени спросить его, что он имел в виду.

Правой рукой я нащупала кисет и почти порвала его, вытащив большой пучок спайстравы и засунув его в рот, прожевав и проглотив так быстро, как только могла.