А чего ты ожидала? Откровенно говоря, я почти ожидала, что Железный легион будет поджидать меня, как всемогущий злодей из рассказов барда. Казалось, ублюдок всегда был на сто шагов впереди меня. Это нам на руку. Поймаем его, пока он спит, и прикончим. Я никогда раньше не слышала, чтобы Сссеракис выступал за убийство; мой ужас непоколебимо требовал, чтобы нас увидели, чтобы наши враги и все остальные знали и боялись нас. Не могу сказать, что была не согласна с этой идеей. Но было кое-что еще, что мне нужно было сделать, кое-что даже более важное, чем моя конфронтация с Лораном Орраном.

Я старалась держаться в тех малых тенях, что были, позволяя Сссеракису сливаться со стенами, и подобралась поближе к рядам клеток. В основном там находились земляне и пахты, но последних было немного. По большей части худые и истощенные, на некоторых даже виднелись следы борьбы. Я окидывала взглядом каждую клетку в поисках Джозефа. Я могла бы освободить их, открыть клетки и проводить к выходу. Возможно, мне следовало бы это сделать, но бегущая толпа создает шум, и мне нужно было найти Джозефа прежде, чем я выдам свое присутствие. Некоторые заключенные обратили на меня внимание, когда я проходила мимо, шепотом прося о помощи и протягивая руки сквозь прутья, как будто это могло освободить их или облегчить их боль. Я проверила каждую клетку, сотни заключенных. Джозефа среди них не было.

Он уже…

— Нет, — прошипела я. Бесполезно, я чувствовала это, даже без последних слов ужаса. Джозеф уже мертв, и это было не что иное, как ловушка. Он не мог быть мертв. Не мог. После всего, через что прошли мы оба. Всего, что мы сделали и от чего страдали. Всего, что мы пережили, вместе и порознь. Это не могло так закончиться! Я пошатнулась, вцепившись в ближайшую клетку, костяшки пальцев побелели от силы моей хватки. Я был захвачена воющим торнадо горя, гнева и чистой гребаной ненависти!

Дверь в другом конце комнаты открылась, и оттуда вышел Железный легион. Он выглядел старше, чем когда я видела его в последний раз, древним стариком. Его плоть, испещренная коричневыми пятнами, свисала с костей. У него не было волос, не осталось ничего, кроме лысой макушки, на которой было слишком много морщинистой кожи. Нос и уши казались слишком большими, а губы сморщенными и потрескавшимися. Но его глаза… его взгляд был все таким же острым и пронизывающим, как и всегда. Мантия развевалась при ходьбе, но если раньше она казалась хорошо подогнанной и царственной, то теперь висела на его уменьшившейся фигуре. Он подошел к пьедесталу в центре комнаты, опустив глаза на книгу в своих руках. Я застыла, как дикий зверь, застигнутый внезапным светом. Даже Сссеракис молчал.

Железный легион остановился у пьедестала в центре комнаты, положил на него свою маленькую книгу, затем посмотрел прямо на меня.

— Хелсене?

Атакуй! В голосе моего ужаса слышалась паника, но я не нуждалась в подсказках. Когда хищник застает животное врасплох, у того есть два выхода. Оно может либо убежать, либо сражаться. Я никогда не была из тех, кто убегает.

Я протянула руку и дал волю ярости шторма.

Молния вырвалась из моей груди, промчалась по руке и с треском сорвалась с кончиков пальцев. Пять сверкающих бело-голубых разрядов обжигающей энергии устремились наружу, мгновенно преодолев разделявшее нас расстояние. Они нанесли сокрушительный удар, как молотом. Пьедестал разлетелся вдребезги, тело Железного легиона отбросило назад, и оно врезалось в дальнюю стену. Дымящиеся, обугленные останки.

Я снова застыла, не веря своим глазам. Я сделала это. Все было кончено.

Крики из клеток позади меня вывели меня из оцепенения. Заключенные, конечно, наблюдали за происходящим. Они увидели, что их похититель мертв, и захотели освободиться. На этот раз я могла стать героем, а не чудовищем. Я могла спасти их всех. Я повернулась к ним, посмотрела на замки и задумалась, как лучше всего открыть их без ключа.

Твоя некромантия, Эскара. Ты можешь чувствовать мертвых.

— Как это поможет мне открыть клетки?

Мы обманываем себя надеждой. Мы делаем это снова и снова, независимо от того, насколько мудрыми мы становимся, мы всегда прислушиваемся к ее коварному шепоту. Какими бы циничными ни научила нас быть жизнь, надежда всегда будет ослеплять нас как раз тогда, когда нам нужно видеть яснее всего.

Когда я коснулась дверцы ближайшей клетки, прутья искривились, обернулись вокруг моей руки и вернулись на место, крепко меня удерживая. Меня охватила паника, сердце бешено колотилось, грохот отдавался в ушах. Бросив взгляд через плечо, я убедилась, что надежда снова меня ослепила. Железный легион зашевелился среди тлеющих одежд. Казалось, прошла вечность, прежде чем он поднялся на ноги, его старые кости с трудом двигались. Я попыталась высвободиться, дернув рукой, но это принесло только боль. Еще один прут искривился, обернувшись вокруг моей правой ноги.

Железный легион поднялся на нетвердые ноги. На его лице проступила неровная полоса почерневшей плоти — свидетельство о том, что моя молния попала в цель. Я уже могла видеть, как его кожа срастается. Биомантия работала с невероятной скоростью, я видела такое только однажды, когда Прена проткнула Джозефа насквозь.

Тень, чернильно-черная, сгустилась подо мной и побежала вверх по моей руке и ноге, а затем раздулась в стороны. Я выскользнула из металлических прутьев и воздвигла вокруг себя щит, используя дугомантию и кинемантию и смешивая их внутри, чтобы увеличить силу обоих.