Я повернулась к своей младшей сестре и увидела, что она возвышается надо мной, стиснув зубы.

— В прошлый раз ты оставила меня с целым королевством, о котором нужно было заботиться, и со старым безумным дураком для компании. Теперь ты оставляешь меня еще и с ребенком?

— Присмотри за ней. Пожалуйста. — Никаких слов, которые я могла бы произнести, было бы недостаточно. — Присматривай за всеми.

Имико всхлипнула, смахивая слезы.

— Иногда я жалею, что украла у тебя этот чертов Источник.

Я улыбнулась:

— Время всегда движется вперед.

— И ты проводишь слишком много времени с Тамурой. — Имико заерзала, занервничала. Затем ее суровое выражение исчезло, и она подалась вперед, обхватив меня своими длинными руками. — Удачи. Пожалуйста, вернись.

Я обнаружила, что Хардт и Тамура ждали меня, когда я пыталась улизнуть. Даже то, что я выбрала заднюю дверь в своих комнатах и ушла посреди ночи, их не обмануло. У обоих были наготове дорожные сумки и оседланные птицы трей.

— Мне казалось, мы согласились, что я пойду одна, — сказала я.

Они будут только мешать. Я не стала возражать.

— Ты согласилась, что пойдешь одна, — сказал Хардт. — Я согласился, что пойду с тобой. — Он ухмыльнулся. — А Тамура не может вспомнить, кто на что согласился.

Тамура прищурился. «Что важнее: вчера или завтра?» Он ухмыльнулся.

Я кивнула головой старому безумному Аспекту.

— Мне нужно, чтобы ты остался, Тамура. Кто-то должен присматривать за этим местом, и Имико… Ты и так управляешь этим местом лучше, чем могла бы я. Я просто сижу и соглашаюсь с тобой.

— Нет ничего глупого в том, чтобы совершать ошибки, глупо повторять их. — Тамура закончил, вскочил в седло своей птицы трей и кивнул в сторону горизонта.

— Тамура...

Хардт остановил меня, положив большую руку мне на плечо, как делал всегда. Ощущение близости было приятным. Кажется, это единственное, что мне не удалось разрушить, несмотря на все, через что я заставила его пройти.

— Однажды он уже позволил тебе оставить его, Эска. На этот раз даже я могу понять смысл его безумия. Мы не отпустим тебя одну.

Они не понимали. Я не могла позволить им встретить Железный легион вместе со мной. Я не могла позволить ему причинить им боль.

Я могу прогнать их прочь. В голосе моего ужаса слышался юмор, который стал еще более очевидным из-за того, что моя тень даже не дернулась.

— Отлично. Тогда мы будем втроем. — И, возможно, по пути я смогу убедить их повернуть назад.

Или убить их животных и оставить их позади.

Это было уместно, в некотором смысле. Мы вместе выбрались из Ямы и с тех пор были вместе. Несмотря на мои протесты, на то, что я настаивала на том, чтобы они остались, мне казалось правильным, что они будут сопровождать меня до конца моего путешествия.

Даже верхом на птицах трей путешествие до Пикарра заняло десять дней. За это время до меня дошло, насколько сильно изменилась бывшая Терреланская империя. Были установлены новые границы, и солдаты, одетые в форму нового цвета, стояли на контрольно-пропускных пунктах вдоль дорог. Они требовали десятину со всех путешественников. Мы платили им, не желая причинять еще больше неприятностей, чем те, которые уже причинили. Это были бандиты под другим названием, санкционированные новым государством, которому они теперь служили. К несанкционированным бандитам мы относились несколько иначе. Мы платили им сломанными руками и отправляли убегать с именем Королева-труп, звучащим у них в ушах.

Мы часто останавливались: в деревнях, тавернах, городах. Думаю, я оттягивала неизбежную конфронтацию, отчасти из-за страха, а отчасти потому, что мне нравилось проводить время с Хардтом и Тамурой. Мы часто и от души смеялись, поднимали бокалы за тех, кого потеряли, но не забыли, и слушали рассказы Тамуры о давно минувших временах. То, что он пережил все истории, которые рассказывал, заставило меня взглянуть на них под другим углом, и, принимая во внимание его знания об учении Белмороуза, признаюсь, я начала спрашивать себя, не были ли книги старого философа написаны самим Тамурой.

В маленьком городке под названием Шорелан я встретила женщину такой красоты, что у меня захватило дух. Ее звали Ирилен, и у нее была идеальная смуглая кожа и волосы, такие же темные, какими когда-то были мои собственные. Когда она улыбнулась мне, она напомнила мне Сильву — что-то в том, как приподнялись уголки ее губ. Мы никогда не любим так, как в нашу первую любовь. Это не из-за желания или нужды, и даже не из-за ценности. Первой любви мы отдаемся полностью. Это правда. Мы отдаем каждый дюйм, каждую каплю, каждый уголок и каждую трещину. Каждый грязный секрет и каждую чистую правду. Каждая частичка нас погружается в эту любовь. Мы отдаем все, что у нас есть. И частичка нас остается с ними. Заслуживают они этого или нет, но частичка нас самих остается с каждым человеком, которого мы когда-либо любили. Дело не в том, что мы хотим дарить каждому из них меньше любви, а в том, что нам больше нечего дарить. Слишком многое от нас самих осталось позади, вместе с умершими, потерянными или невольно брошенными. Мы конечные создания и можем дать не так уж много. Я оставила часть себя с Ирилен и двинулась дальше.