— Не оправдывайтесь. Я понимаю. Кстати, как нашли Гену? — ей очень хотелось узнать побольше о том, о ком грезила в девичьи годы. Она не боялась признаться себе, что именно Гена был её первой любовью. Той, о которой никому не говорят, а смотрят издалека и радуются, что видят объект своего обожания.

— Он сам отыскался, — ухмыльнулся подполковник, — я не буду углубляться в его подвиги, но скажу одно — его высоко ценят не только наше руководство, но и анторсы. Ладно, Соня. Вижу, что устала. Давай, отдыхай. Я скажу, чтобы тебя не беспокоили понапрасну.

— Кстати, Михаил Васильевич, а мы точно в «Ямантау-2» едем?

— А ты сомневаешься?

— Просто горы Ямантау находятся в другой стороне и до них ехать значительно ближе, как понимаю.

— Как ты думаешь, «Арзамас-16» находится вблизи Арзамаса?

— Ну, да, — быстро ответила Соня, чем вызвала замешательство подполковника.

— М-да, плохой пример привёл, — натянуто улыбнувшись, произнёс офицер, — забыл, что у тебя очень хорошая подготовка, в том числе и по линии секретки.

— Так мы туда едем?

— Туда, Соня, именно туда…

Сон не шёл. Соня долго ворочалась. То повернётся на один бок, то на другой, то взобьёт подушку, но все эти манипуляции не помогали. Сердце её колотилось от предвидения чего-то важного, чего-то такого, что скоро должно произойти. Раньше она не замечала за собой предрасположенностей к прогнозированию. Не её это, но вот одна из девочек, с которой она жила в одной комнате в спецучреждении нередко выдавала такие прогнозы.

Вечерами, после отбоя её часто спрашивали, кого спросят на следующем занятии и надо отдать должное — Наташа Котова практически никогда не ошибалась. В одну из новогодних ночей, когда праздничные мероприятия остались позади, девочки собрались в комнате и стали упрашивать Наташу рассказать, что их ждёт после окончания школы, кто куда поступит. Соня эту ночь запомнила достаточно хорошо, но вот почему сейчас этот эпизод всплыл в памяти именно сейчас, она не понимала.

В ту ночь Наташа долго отказывалась, но поддалась уговорам подруг и, сидя на кровати, погрузилась в транс. Наташа очень долго не выходила из него — сидела с закрытыми глазами, опустив голову и ни на что не реагировала. Раньше ей хватало буквально прикрыть глаза и через несколько секунд она отвечала на вопрос, но в этот раз транс затянулся, что девочки забеспокоились и только предупреждение самой Наташи Котовой остановили их от опрометчивых действий.

— Ну, что?

— Я поступлю в мед?

— А я?

Как только Наташа открыла глаза, сразу посыпались вопросы от девочек. Комната была рассчитана на четверых, но сейчас в ней находились ещё и подруги из соседних комнат.

— Как ты Наташ? С тобой всё в порядке?

— Нормально, девочки. Но сказать я могу только про тебя Соня и про тебя Лиля. Остальных я не увидела, почему-то…

— А ты? Ты поступишь куда хочешь? — не унималась одна из девочек.

— Я себя не вижу. Сколько не пыталась, но не получается, — скромно призналась Наташа…

Соня поднялась со спального места. Подняла шторы. Замелькали огоньки отсечек километров.

— Что же так беспокойно на душе?! И причём тут Наташа Котова? Насколько помню, её одну из первых усыновили и как потом поняла такие же подставные родители, что и меня, а дальше, что с ней я даже не интересовалась. Запрещено инструкцией. Если необходимо для выполнения задания, то связь только через куратора. Но единственное задание, которое я успела получить — это занять высокий пост в МИДе. Но Наташа… У Наташи был дар. Она — одарённая! — обрадовалась умозаключению Соня, — и у анторсов есть Одарённые, я слышала, что их искали по всем веткам «Метро-4000», но, насколько знаю, так и не нашли, по крайней мере у нас.

Взяв со столика кружку, Соня открыла двери купе. Она хотела налить себе кипятку, посидеть, попить чаю, ведь всё равно не может уснуть. Да и как тут уснёшь, если мысли всякие в голову лезут, а ещё Гена Провоторов… Она помнила, когда тот уезжал она стояла возле окна и махала ему рукой. Только мимолётный взгляд, а столько эмоций.

— Не спится?

— Что? — от неожиданного вопроса Соня едва заметно вздрогнула. Когда входила в вагон, он казался пустым. Тишина. Все купе закрыты. Только проводник и подполковник, да пара сопровождающих. — А, да. Никак не могу уснуть, — Соня рассмотрела говорившего. Им оказался пожилой проводник, что встречал их у вагона и помогал разместиться.

— Я тоже, тут же как. Постоянно темно, только искусственное освещение. Почитай полгода солнца не видел. Вот и сбился ритм. А ты милая, чайку захотела попить?

— Да. Мне кипяточку бы.

— «Титан» полный, так что не стесняйся, на всех хватит. У меня печенье есть, если хочешь, принесу.

— Благодарю, у меня крекеры остались из НЗ.

— То НЗ, а то овсяные, — в ответ Соня улыбнулась. Вспомнился Дмитрий Сергеевич, который так же её угощал овсяным печеньем, ставшим дефицитом в убежище. Крекеров и прочего сухого, долго хранившегося печенья было в достатке, но по странно сложившейся обстановке именно овсяное стало деликатесом.