Если честно, то мне после этой фразы тоже захотелось горько расхохотаться и сказать что-то вроде: «Те, кто выживут, Хёгни!», но я снова прикусил язык. Истинное положение дел знали не так чтобы многие. Если брать незаинтересованных во лжи, создаваемой вокруг ситуации, то всего трое, а именно я, Аня и Лаки. Если учесть, что Лаки ест с руки у Анваровны, то получается, что и вовсе двое. И хоть ректор Хёгни Бондур не производил впечатление злодея, думаю, он вполне способен ради «общей пользы» или «высшего блага» придушить двоих студентов. Хотя каких двоих? Одного! Одного студента и девочку-приживалу, вообще непонятно как получившую право находиться в Замке.

И это впечатление, увы, не паранойя. Оно подтверждается тем, как легко Хёгни списал сразу троих студентов. А ведь это были те, за чьё обучение уплатили большие шишки из крупных стабов, потому как поселения иммунных попроще таких специалистов себе позволить попросту не в состоянии. Значит, считает, что такой поступок важнее мнения тех, кто заплатил. И это говорит как о нём самом, та и о серьёзности ситуации в целом.

— И ради того, чтобы гарантировать вашу безопасность, нам пришлось принять непростое решение о временном ужесточении правил академии…

Толпа зароптала.

— Временном! — громче повторил Хёгни. — Как только мы станем уверены, что в окрестностях Замка не осталось ни одного сектанта, ограничения тут же будут сняты. Прошу вас отнестись с пониманием к этому решению. Ведь, думаю, никто из вас не хочет по собственной глупости оказаться на месте Щегла, верно? Уверен, что никто.

Тут уж толпа с ректором согласилась. И один только я скрежетал зубами уже так, что, кажется, вот-вот сотру всю эмаль в порошок. Хотя нет. Уверен, Анютке сейчас ещё досаднее, чем мне.

— А теперь о запретах! С этого дня мы вынуждены запретить вам выходы в Приозёрный по будним дням. Однако… — сообщив о запрете, тут же добавил Волк. — Вы сможете посещать стаб по выходным. Правда, только с моего письменного разрешения и с сообщением мест, которые планируете посетить в стабе. Длительность выхода — не более трёх часов. И повторю ещё раз — мера временная, и введена она для того, чтоб сохранить ваши жизни и позволить бойцам Ордена спокойно заниматься поисками остатков килдингов. Как только последний из злодеев будет уничтожен, распорядок жизни в Замке вернётся к обычному режиму. А теперь давайте займёмся делом. Я достаточно уже вас задержал, пора приступать к учёбе.

И мы приступили. Верней, попытались.

Занятия в прозекторской или на тренировочной площадке означали — будет практика. На этот раз мы набились в прозекторскую. Сегодня нам предстояло проходить практические занятия по хирургии на ещё живых заражённых.

Каждому из нас было нужно провести операцию по извлечению пули, но на этот раз бойцы «Ордена» дали маху и не привезли заражённых в нужном количестве, так что мне пришлось встать в пару с тошнотиком Халвой, потому как Лаки шарахнулась от меня, словно я был болен неприличной болезнью. Пожав плечами, я занялся, собственно, операцией. Халва бледнел, зеленел, краснел, но пока держался. В целом, с тем, чтобы ассистировать во время операции, он справлялся неплохо. Не сказать, что хорошо, но удовлетворительно. Главным было — не подпускать его к самому процессу. Но он и не рвался.

Мне было бы проще провести все манипуляции боевым или охотничьим ножом, так как скальпель для моих больших пальцев и ладоней был маловат и откровенно в них терялся. Тем не менее, я старался сохранять концентрацию и аккуратность. Нужно привыкать работать настоящими медицинскими инструментами. Вокруг стояла напряженная тишина, нарушаемая лишь тихими инструкциями расхаживающей по прозекторской Ольги Анваровны и урчанием привязанных к столам зараженных.

Сосредоточившись на своей задаче, я начал осторожно рассекать кожу над входным пулевым отверстием, стараясь не повредить окружающие ткани. Халва, проявляя неожиданную точность, подавал инструменты в нужном порядке, хотя его руки слегка дрожали. Я чувствовал, как от усердия пот стекает по спине, но продолжал работать.

Через несколько минут, которые показались вечностью, мне удалось добраться до пули и извлечь её. Окинув взглядом рану, убедился, что не задел важных артерий и органов, и начал зашивать разрез. Халва, наконец, нашел в себе силы улыбнуться, когда мы закончили.

— Отлично справился, — сказал он.

— Давай, — кивнул я, принимая похвалу. — Теперь твоя очередь.

Халва побледнел, но всё-таки взял в руки новый скальпель.

— Запомните, что в реальных условиях всё может быть гораздо сложнее, — подошла к нашей двойке Графиня.

Она тут же ткнула в зашитую рану пальцем, проверяя шов. Раздалось урчание.

— Неплохо, Орк.

После занятий я вышел на свежий воздух, чтобы немного развеяться. Мои мысли снова вернулись к утреннему собранию и к тому, что сказал Хёгни. В голове крутились сомнения и вопросы. Почему они решили скрыть правду? Почему скрывали её раньше? И что на самом деле происходит за стенами Замка?

А может, и в стенах тоже? Кто знает?