В следующий момент танк жахнул ещё раз, и мне стало не до рассуждений. Уши от близкого взрыва заложило, а щит, поставленный Ольгой, мигнул на прощание и погас. Впервые я услышал, как всегда элегантная и воспитанная Графиня грязно выругалась.

Но я уже пришёл в себя и, выглянув из-за груды камней, в которую был превращен аккуратный средневековый домик, за которым мы прятались, сложил пальцы в «пистолет», прицелился и произнёс:

— Пиф-паф!

Внутри «Леопарда» громыхнуло. Танк, забавно подпрыгнув, загорелся, но снаружи был виден только чёрный дым, поваливший из всех щелей. И никаких тебе спецэффектов вроде сорванной башни. Обидно, досадно, но ладно. Главное, что экипаж размололо и пропекло в собственном соку.С пальца сорвалась молния и попала ровно туда, куда я и целился — в чёрное жерло ствола пушки.

— Я почти пустая, — спокойно сообщила Графиня. — Давайте отходить к нашему БМП.

Кивнув в ответ, поморщился. Стрельнуло запоздалой болью в солнечном сплетении. Анька охнула и приобняла меня за талию.

— Обопрись на меня…

Со стороны это, может, и казалось комичным — миниатюрная девочка-подросток помогает огромному квазу. Однако мне было плевать. Вместе мы дохромали до БМП. Площадь простреливалась врагом, но как только наши парни в БМД поняли, что мы отступаем, прикрыли, помножив на ноль часть наших преследователей. Упав в кресло водителя, облегчённо выдохнул и завёл боевую машину пехоты. Включившаяся радиостанция обрушила на мой, подвергшийся испытаниям слух, потоки мата на великом и могучем. Понимание и ясность внесли четкие и короткие приказы Вождя, говорившего спокойно и даже солидно.

— Аня, сядь за управление огнём, — приказала Ольга. — Подлатаю пока Орка.

Напряжение и адреналин постепенно покидали моё тело. Впрочем, как и чувство упоения боем. Внутри всё ещё бушевала энергия, полученная от убитых килдингов, но теперь она ощущалась иначе — как жгучий голод, требующий удовлетворения. Я отчётливо понял, что это может стать серьёзной проблемой, если не контролировать себя.

Аня, усевшись за управление огнём, быстро активировала систему, и я увидел, как на экране появились отметки с обнаруженными врагами. Она сжимала ручки управления, сосредоточенная, и я почувствовал, как её уверенность передаётся мне.

— Держись, — произнесла Ольга, положив мне руки на плечи.

Её знахарский Дар проник в моё энергетическое тело, словно ручеёк, и потёк по повреждённым тканям, восстанавливая их. Это было одновременно болезненно и приятно. Я ощутил, как энергия Графини сливается с моей, усиливая регенерацию.

— Я не могу поверить, что вы двое справились с этой толпой, — возбужденно произнесла Аня, её голос был полон волнения. — И танки! Орк сколько ты танков подбил… Ты и раньше был крут! Но что случилось сейчас?

Я, не ответив, повернул руль до упора и вывел тяжёлую машину из-за обломков обрушенного фасада. Проехал немного вперёд и притормозил у небольшого полуразвалившегося здания, над которым когда-то, видимо, висела вывеска «Bakery» — сейчас от неё остались только выщербленные буквы, да и то не все. В зеркале заднего вида различил тёмный шлейф дыма — вдали, в районе старой площади, поджаренные молниями танки и БТР-ы килдингов всё ещё дымились, языки пламени лизали их корпуса и пожирали драгоценную по меркам Улья начинку. Я даже представить себе не мог, на какую сумму в жемчуге мы тут навоевали сегодня. Успокаивало только то, что со стороны союзных нам стронгов потери были невысокие. Но так и бой пока ещё не закончен…

Внутри БМП стояла тягучая духота, перемешанная с выхлопными газами и запашком от наших измотанных тел. Я вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и понял, что рука у меня дрожит. Куда-то ушли злоба, ярость боя, осталась лишь гулкая пустота под рёбрами да глухая вибрация, что пронизывала всё моё тело. В висках стучало, словно чёртов молот непрерывно и с огромной скоростью бил по наковальне. Спина в месте, где её продырявили пулей, ныла противно, но не критично.

Ольга Анваровна склонилась надо мной, её волосы аккуратной волной спали на правое плечо. Она открыла свою косметичку, в которой таскала почти всё, что нужно, в том числе и для пыток — от иголок до небольших скальпелей. Сейчас же она достала что-то вроде пары чистых тряпок, но пропитанных особым составом. Запахло камфорой и резкой, горьковатой смесью, от которой голова слегка закружилась. Или это из-за кровопотери? Однако нужно отдать Графине должное, запаха крови после протирки ими почти не осталось.

— Тихо, не дёргайся, — сказала Ольга своим низким, спокойным голосом, от которого у меня каждый раз вибрировал с особым трепетом мой младший, и в штанах становилось тесно. — Вообще-то я рассчитывала, что ты проявишь больше осторожности, Орк.

— Больше, чем обычно? — я попытался хмыкнуть, но вместо этого едва не зашипел от боли, когда её прохладные пальцы коснулись моего широкого плеча. — Простите, княжеская особа… вышло, как вышло.

— Да какая из меня княжеская… Купеческого роду мы, титул от мужа достался… — беззлобно фыркнула она, хмурясь на мои раны. — Подними левую руку.

Я поднял, чувствуя, как в теле скрипят суставы, а Ольга уже быстро накладывала мне тугую повязку на грудь. Ремень с шамширами она успела снять, и сейчас, утратив весь свой воинственный вид, выглядела как аристократка из другой эпохи (каковой она, собственно, и была), вдруг принявшаяся за врачевание на передовой. На её лице застыло сосредоточенное выражение. Иногда Ольга едва шевелила бровью, если замечала у меня дрожь от боли. При этом никаких лишних слов — всё чётко, деловито и без лишних соплей.