— И вот я вновь спрашиваю вас, господа: доказывает ли и этот факт способность русского народа к заводскому делу?! И если всё ещё кому-то кажется, что не доказывает, то вот вам и третий факт: год назад потребовалось переделать десять тысяч старых ружей на зарядку их с казённой части. На шесть столичных заводов дан был всего один образец, и при этом ни одного лекала, ни одного чертежа к нему не было. Но через два месяца приёмка переделанных ружей началась…

— Четвёртый факт: когда достроили кузню на тысячу кузнецов, встал вопрос: где их взять? Набрали с улицы. Правоту слов моих засвидетельствуют тысячи народа, сидящего вокруг нас62. И на этом, милостивые государи, мы не успокоимся: все вы видели и локомобили нашей выделки, и паровые трактора, а пройдёт время — и паровозы станем делать63. Позвольте мне предложить тост за здоровье русского люда вообще и в особенности за молодцов — закоптелых тружеников этого завода.

62Реальная речь Путилова, зафиксированная газетными репортёрами (прим. автора).

63В нашей реальности попытка Путилова начать на своём заводе производство паровозов окончилась для него неудачей и большими потерями (прим. автора).

Прозвучало много тостов: и за развитие заводов пили, и за Николая Ивановича, и за государя императора, и за процветание Российской империи. Даже меня в какой-то момент вытащили на всеобщее обозрение и представили гостям как «лучшего инженера всех времён и народов» (разумеется, по версии Путилова) и, соответственно, за мою персону тоже выпили. Далее уже нам подарки стали вручать — и от городского хозяйства, и от купцов. В основном мелочь: статуэтки, портсигары, коробки сигар и даже саблю, а вот представители общества Царскосельской железной дороги отличились: преподнесли Путилову золотой жетон для свободного проезда по их ж/д со словами «Первая русская железная дорога — первому русскому рельсовому заводчику».

После обеда гости отправились кататься на пароходе и заодно делать промер глубины вод у планируемой напротив завода станции железной дороги «Путиловского общества», и, хоть пароход сел при этом на мель, гости на нём веселились до позднего вечера.

А в самом конце июня мы опять были приглашены на обед к великокняжескому семейству Константина Николаевича и Александры Иосифовны, правда на этот раз не в Мраморный дворец, а в загородный Павловский. Их семейство, можно сказать, тоже перебралось на «дачу», только Никола остался в столице и изредка навещает родителей. Впрочем, и Константин Николаевич всё же чаще в Петербурге бывает, чем в Павловске, — государственные дела много времени отнимают.

Никто из нашего семейства в Павловске никогда не был, ну… кроме меня, и то в двадцать первом веке. Гришка Суриков, что за извозчика у нас сегодня трудится, тем более, в результате мы немного поплутали. Хорошо хоть заранее выехали, поэтому не опоздали. У ворот при въезде в дворцовый парк нас остановил караул из трёх гвардейцев и жандарма — сейчас в охране первых лиц империи обязательно жандармы состоят. И кстати, в охране многих генералов и губернаторов они тоже присутствуют. Правда, не у всех, а лишь у тех, кто любит понты колотить. Да-да, жандарм под боком повышает статус в глазах обывателей.

Офицер из гвардейцев спросил, кто мы такие и по какому поводу прибыли. Ростовцев ответил, и гвардеец сразу приказал открывать ворота. При этом жандарм, как шутит иногда Никола, и усом не моргнул. Во, блин, охрана. Я понимаю, великий князь предупредил о нашем приезде, но они что, нас всех в лицо знают? Хотя во дворце ведь ещё охрана имеется и слуги, которые, скорее всего, нас уже видели. Стало быть, всё логично: на воротах отсеивают случайных путников, а основную проверку проводят по месту прибытия.

Опять нас на входе встретил Никола — почёт ему и уважуха за это. Но и охрану я заметил, и тут её явно больше, чем в Мраморном дворце. Пока шли по дворцовым залам, я заинтересованно их осматривал. Уже плохо помню, как выглядел Павловский дворец в двадцать первом веке, так что сегодня я практически разглядываю его по новой и с удовольствием. А фигли, есть на что взглянуть, красота кругом неописуемая. Вон Машка тоже с любопытством головой вертит.

Всё в золоте, на стенах висят огромные портреты Екатерины II, Павла I, Петра I и ещё кучи народа, о ком я понятия не имею. Везде мебель в стиле Людовика XVI (я в этом уже немного разбираюсь). Золочёные диваны, разнообразные предметы искусства, огромный стол из красного порфира, десятка два настенных часов различных эпох, одновременный бой которых производит странную музыку.

Перед обедом нам предоставили возможность привести себя в порядок с дороги. Пыль — это нынче бедствие, и от него летом нет спасения. Вроде едешь в коляске, и пыль вся сзади клубится, тебя не касаясь, а приедешь — и понимаешь, что весь пропылился.

Сам обед, честно говоря, ничем не отличался от предыдущих. Ни кухней, ни разговорами. Только великокняжеские мальчишки с улыбками на Машку посматривали в предвкушении новых рассказов и песен, а шестнадцатилетняя княжна Вера64 улыбалась мне. Говорят, она в детстве была нервным ребёнком и даже страдала припадками, но года четыре назад её состояние стало улучшаться, а в этом году ещё и Софа свои ручки к процессу выздоровления княжны приложила, поэтому теперь за психику девочки можно не волноваться.

64В нашей реальности из-за частых нервных расстройств Веру отправили на воспитание к тётке — королеве Вюртемберга, которая в браке с королём Карлом I детей не имела. Официально было объявлено, что великая княжна будет получать медицинскую помощь в Германии под присмотром тёти-королевы (прим. автора).

А ещё на обеде присутствовал морской министр Краббе, и это навело меня на мысль, что после развлечений у нас может состояться серьёзный разговор на внешнеполитические темы. Ну а что ещё мужикам делать, когда Европа постепенно скатывается к очередной войне, а людям, обличённым властью, хотелось бы знать заранее, как она будет проходить. И раз ты, Сашок, с уверенностью заявил о своём видении ситуации, то с тебя и спрос. То есть сегодня состоится очередная проверка, не изменилось ли чего в предсказаниях.