Только я вечером домой пришёл, только немного расслабился, на фортепьяно поиграл, чтобы пальцы вспомнили интересующие меня мелодии, и тут к нам в квартиру ввалился сияющий Никола. Быстренько со всеми поздоровался и сразу потащил меня в мою комнату. Ой, что-то физиономия у него уж слишком довольная, а наряжен-то как. Стоп, это ж гвардейская форма и погоны новые, капитанские, да ещё и аксельбант в придачу. Что за фигня?!

Не успел я мысль додумать, как Никола, выпятив грудь и подняв руку, заявил:

— Трепещи, смертный! — Ё-моё, он ещё и мои фразы в разговор вплетает. Блин, что происходит?! — Перед тобой стоит капитан лейб-гвардии Конного полка и адъютант его императорского величества.

— О-о-о, целый капитан с аксельбантом! А я-то думаю, чего у тебя так нос задрался? — съехидничал я, постаравшись собраться с мыслями.

— Не ёрничай, а проникнись восхищением! — с пафосом воскликнул Никола.

— Да понял я всё, понял. Хорош выпендриваться. — Чёрт, наконец-то до моего забитого заводскими заботами и выбором песен мозга вся эта ситуёвина дошла. — Прими, дружище, мои искренние поздравления.

Чёрт, за суетой дней я как-то упустил, что сегодня моего друга официально к императору вызывали. А там, как говорится, пусто место пред престолом не бывает. Вот и друг мой получил новую должность и звание. Значит, не зря Академию Генерального штаба заканчивал.

Мы обнялись, и Никола продолжил уже нормальным языком:

— Представляешь, меня чуть в Волынский полк не засунули. — Никола является шефом лейб-гвардии Волынского полка и состоит в полках лейб-гвардии Измайловском и Конном, а также в Гвардейском морском экипаже. И такая карма у всех великих князей: в нескольких полках числиться и в своём роде за них отвечать. — Папа поддался на уговоры дяди (Александра II) и согласился на это назначение. Я прихожу весь в радужных ожиданиях, а мне такое на голову вываливают. — О да, у Николы в Конном полку уже куча друзей, соответственно, идти в другой полк ему было бы очень обидно. — И если бы я не доказал, что достоин быть конногвардейцем, то пришлось бы в Волынском служить.

— А ты не подумал, что это могла быть проверка твоей адекватности? Холодно задавишь аргументами — достоин, а начнёшь возмущаться, обижаться и грубить — нет.

— Ты так считаешь?

— Полагаю, это вполне возможно.

— Да, тут ты, наверно, прав. — Никола на пару секунд задумался, а потом задорно улыбнулся и выпалил: — А ещё папа передаёт, что устав Акционерного Общества Путиловской железной дороги утверждён, но… требуется небольшая доработка маршрута.

— Клёвая новость! — Блин, словечки из той жизни периодически так и проскакивают в моей речи, хотя живу я в этом времени уже почти три года. — Право, не ожидал ответа так скоро, хоть Константин Николаевич и обещал не затягивать с оформлением.

— А это значит, тебе надо срочно разбираться с маршрутом.

— Разберёмся.

— Замечательно. Ну а теперь, наверно, пора к Кошелевой ехать. — Никола подмигнул мне. — Нагрянем пораньше — шампанского больше выпьем.

— А поехали, — махнул я рукой.

Глава 22

А вот первыми нам к Кошелевой заявиться не удалось — в этот раз наудивление мы оказались одними из последних. Странно, приехали мы довольно рано. Ха, даже в салон к Вавилиной не заезжали, как Никола ни просил. Он теперь часто сетует, что девушки у Вавилиной страдают без моих песен и поэтому просят навестить их. Но… честно скажу, мне после кисы салон Вавилиной уже и не нужен. Ну… наверно, не нужен, хотя киса и не запрещает его посещение. Более того, советует заходить туда иногда, что вообще выше моего понимания. У некоторых современных женщин явно перекос сознания.

Войдя, мы огляделись. В салоне у баронессы в ожидании нового развлечения уже собралась изрядная толпа народа. Как там в песенке поётся: чего здесь только не было, чего здесь только нет. Заменим «чего» на «кого», и это опишет то, что мы увидели. Присутствуют и великие князья, и княгини с графинями, разбавленные баронессами, а также известными актрисами и певицами. Хм, да и прочими прославившимися в узких кругах (ну в очень узких кругах) людьми. Кое-кто мне прекрасно знаком, с кем-то я встречался, но есть и незнакомцы.

Это, как я понимаю, всё зрители. Киса, похоже, неплохо распиарила сегодняшний вечер — он всё-таки последний перед летом, потом до осени салон открываться не станет. Просто высокородная публика разъедется по заграницам и летним дачам, а гвардейские полки уйдут на учения в Царское село. Не для кого будет салон открывать. Чёрт, только сейчас, рассматривая собравшихся, я начинаю понимать, насколько высоко стал летать и среди каких персон нынче приходится вращаться.

О! Ёлы-палы! Ближе всех ко входу стоит наш приятель — конногвардеец поручик Теренин. Его-то сюда каким ветром занесло? Не его уровня мероприятие: Теренин небогат и древней родословной похвастать не может. Надо у кисы потом спросить, как он в её салон попал. Естественно, мы с Николой сразу подошли к поручику и поздоровались. С хорошими людьми и здороваться приятно. Думаю, его уже с уверенностью можно причислить к нашим друзьям, сколько вместе шампанского и прочих напитков выпито, и не сосчитать. Пару раз мы даже дрались в кабаках против общих противников. И к тому же Теренин с Николой отныне сослуживцы-однополчане.

Но разговор с поручиком мы затягивать не стали: рядом стоял кузен Николы Георгий, герцог Лихтенбергский, и следовало поздороваться с ним. Как там мой друг про него говорил: дурак, интриган и льстец. Что ж… пожалуй, я Николе верю, он, конечно, с тараканами в голове, но в таких вопросах адекватен. Тем более я уже общался с Георгием, и впечатление от этого общения сложилось негативное, хоть он и старался продемонстрировать благожелательное расположение ко мне.

Та-ак, а вот в сторонке собрались представители творческого бомонда: артисты, музыканты, поэты — в общем, те, кто пожелал поучаствовать в конкурсе. М-да, и, судя по количеству участников, рубилово рискует продлиться до ночи. Многих из них я знаю, но некоторых вижу впервые. Как все творцы, господа преисполнены собственного достоинства и важно переговариваются меж собой, делая вид, что не обращают внимания на остальную находящуюся здесь публику.