13 июля мы отправились из Нью-Йорка в Квебек, причём оборудование, собранное мной по просьбе Харкнесса, отправилось с нами в специальном автомобиле. Необычность некоторых деталей этого оборудования озадачила нас всех, но в предстартовом волнении мы не придали этому особого значения.

Мы не стали задерживаться в Квебеке дольше, чем нужно было для того, чтобы перебраться от станции к станции, хотя там нас ожидало множество журналистов и фотографов. Я помню, что на следующий день, когда мы уже отправились на север, в сторону Стортона, по узкоколейной железнодорожной ветке, мы развлекались чтением отдельных газетных статей. Воображение прессы, по-видимому, разыгралось, и на основании скудного описания Бейтса были даны подробные описания снаряда, его обнаружения и даже мёртвых сатурниан, найденных в нем.

Некоторые предприимчивые журналы действительно зашли так далеко, что сами придумали гипотетические изображения сатурниан, так как их телеграммы Бейтсу с просьбой о более подробной информации остались без ответа. Они рисовали яркие картины гипотетической сатурнианской цивилизации, обсуждали условия жизни на планете, словно после личного визита, и в одном случае рассмешили всех нас серьёзным прогнозом на тему того, что в скором времени Сатурн и Земля соединятся прямой снарядной линией с регулярным расписанием рейсов.

И всё же, как мы ни смеялись, мы прибывали в состоянии сильного волнения. Возможно, лучше, чем большинство остальных людей, мы, астрономы, осознавали колоссальный характер этого достижения сатурнианцев, несмотря на то, что они погибли в момент его осуществления. И нам не терпелось осмотреть снаряд, на котором они перелетели через великую пропасть, и ещё больше хотелось увидеть погибших сатурниан, ставших для Земли первым доказательством того, что во всей Вселенной не только на Земле есть жизнь, причём ещё и разумная.

Во второй половине дня 16-го числа наш поезд прибыл в деревушку лесорубов Стортон. Всё население маленького поселения собралось вокруг некрашеной станции, чтобы понаблюдать за нашей высадкой, несмотря на то, что немногословные местные жители не проявляли никаких признаков волнения по поводу грандиозного события, произошедшего в ста милях к северу. Доктор Бейтс тоже оказался здесь, чтобы встретить нас, и именно во время этой встречи я впервые мимолётно почувствовал растущее ощущение странности и тревожности того, что мне предстояло пережить в дальнейшем.

Первым спустился с поезда молодой Халсен, один из биологов, а я сразу за ним. Я увидел, как доктор Бейтс широкими шагами направляется по платформе к нашей группе, узнал его высокую, угловатую фигуру и беспокойное лицо интеллектуала. Его пристальный взгляд был устремлён на нас. Однако, к моему удивлению, он первым схватил руку молодого Халсена и, обращаясь к нему, пожал её.

— Фрейзер! — сказал он. — Я рад, что вы приехали!

Халсен уставился на него, пытаясь угадать, кто это.

— Боюсь, мы никогда не встречались, доктор Бейтс, — сказал он через мгновение, — хотя, конечно, я много слышал о вашей работе. Вот Фрейзер — я думал, вы его знаете...

Бейтс изумлённо перевёл взгляд с Халсена на меня, а затем его лицо расплылось в напряжённой улыбке.

— Ну конечно, я его знаю! — воскликнул он, беря меня за руку. — На мгновение меня подвело зрение, Фрейзер, потому что я подумал, что это вы. Харкнесс будет рад вас видеть — вы привезли всё, что он перечислил?

— Да, всё здесь, с нами, — сказал я ему. — А это доктор Халсен, профессор Грей, доктор Рокфорд.

Бейтс довольно отрывисто раскланялся, когда я представлял его своим спутникам. Его манера держаться показалась мне странной, его речь временами становилась отрывистой и бессвязной, с грамматическими ошибками, поразившими бы любого, кто знал его манеры и речь так же хорошо, как я. Однако он объяснил мне всё это, пока наша компания шла по единственной улице к единственной гостинице Стортона. И это объяснение повергло меня в шок.

— Всё готово, чтобы завтра отправиться вверх по реке, — сказал он мне первым делом. — У меня подготовлены три лодки, кроме моей собственной, и в них поместятся все ваши друзья и оборудование, привезённое вами, а также несколько рабочих, которых я заберу из этой деревни. Харкнесс будет рад вас видеть.

— А Брант? — спросила я, но, к моему удивлению, он только странно посмотрел на меня и отвернулся.

— Брант! — воскликнул я, схватив Бейтса за руку под влиянием внезапно нахлынувшего дурного предчувствия, и он медленно повернулся ко мне.

— Фрейзер, мне придётся сказать это сейчас, — заявил он, — хотя я собирался сообщить вам об этом позже. Брант сошёл с ума!

— Сошёл с ума?!

— Совершенно сошёл с ума, да. С самого начала мы все находились в состоянии психического возбуждения и стресса, ставшим ужасающим после того, как мы нашли снаряд. Я думаю, мы все были немного не в себе из-за этого — я знаю, я и сейчас кажусь вам странным — но Бранту было хуже всех. Он потерял рассудок прежде, чем мы это осознали.

— Что случилось? — с напряжением в голосе спросил я.