Головы, по-видимому, у всех были в виде луковицы, прикрытой раковиной, но это было только наше предположение, поскольку и головы, и верхние части туловищ были так ужасно размозжены и изуродованы, что их невозможно было нормально рассмотреть. Ноги у всех, кроме одного, тоже сломались при ударе, и панцири всех тел треснули. Вместо крови из них вытекла чёрная жидкость и свернулась рядом с телами, и даже сквозь вонь от самодельных простейших химических консервантов, использованных для их обработки, до нас доносился исходивший от четырёх изувеченных тел чуждый отталкивающий запах.

Мы глазели на них. Я почувствовал себя странно в этой маленькой тускло освещённой пещере. Четыре гротескных раздавленных тела лежали перед нами, удивлёнными людьми, четверо, осмелившихся пересечь немыслимую космическую пустоту, чтобы встретить смерть в самом конце своего грандиозного путешествия. Я поймал себя на том, что задаюсь вопросом о древних эпохах, из которых появились эти ракообразные существа, о том, какие неисчислимые легионы может скрывать Сатурн — расы, неизвестные человечеству и, возможно, превосходящие нас мудростью и мощью.

Харкнесс нарушил благоговейное молчание.

— Вы видите, что сломаны даже конечности, — сказал он. — Они все находились в таком состоянии, когда мы их нашли — лежащих друг на друге и, по-видимому, мгновенно погибших от удара.

— Жаль, что головы оказались так сильно раздавлены, — сказал Халсен. — У них характерный для ракообразных хитиновый покров, но нет и следа обычной сегментарной структуры тел ракообразных. Я бы многое отдал за то, чтобы исследовать мозг одного из них.

Харкнесс кивнул в ответ на комментарий биолога.

— Жаль, что головы разбились вдребезги, — согласился он. — Всё равно, есть там мозг или нет, очевидно, что они обладали высоким уровнем интеллекта. Само их достижение — перелёт с Сатурна на Землю — доказывает это.

— Интересно, зачем они прилетели? — спросил я. — У них, наверняка, была какая-то веская причина, чтобы лететь на Землю в этом снаряде.

— И в правду! — согласился Рокфорд. — Мы все были так взволнованы их появлением, что даже не задумались о том, зачем они прилетели.

Харкнесс покачал головой.

— Боюсь, намерения подобных существ ускользают от нашего понимания, — заметил он. — Но мы можем узнать это и многое другое в скором времени. Теперь, когда появились вы…

Он загадочно оборвал себя на полуслове, и мы вышли из пещеры, оставив там Халсена и Грея, настолько поглощённых осмотром мёртвых сатурниан, что стало ясно: в данный момент ничто не сможет их оттуда вытащить. Мы обнаружили, что рабочие под руководством Бейтса и Вебстера уже прибыли с припасами и оборудованием, привезённым нами, в лагерь и даже установили полдюжины наших палаток рядом с двумя палатками, установленными в конце долины. Это место стало напоминать маленькую оживлённую деревню.

Харкнесс и Галл оставили нас распаковывать вещи и возбуждённо обсуждать увиденное. Следующие часы они потратили на то, чтобы доставить в лагерь оставшееся в лодках снаряжение, и к ночи всё принесённое накрыли брезентом.

В эти напряжённые часы я нашёл возможность расспросить по отдельности Вебстера и Галла о странной вспышке безумия Бранта. Оба, казалось, находились в таком же психическом истощении, что и Бейтс и Вебстер, их взгляд был устремлён в одну точку, а речь часто звучала неловко, с затруднениями. Но оба подтвердили то, что я уже слышал о безумном покушении Бранта на их жизни, и Вебстер молча указал на уже заживающую рану, оставленную его пулей. Меня охватило болезненное отчаяние. Мне казалось, что инопланетные существа, разбившиеся здесь насмерть, прилетев из чужого мира, выпустили на волю инопланетное безумие — то самое, что сделало Бранта скрывающимся в лесах сумасшедшим, вдохновило его напасть на собственных друзей, и повлияло даже на умы Харкнесса и остальных, что было видно по их действиям и речи.

Думаю, что только я один ощущал зловещую атмосферу этого места, потому что два биолога не думали ни о чем, кроме искалеченных тел инопланетян, а остальные — о снаряде и его происхождении. В тот вечер, когда мы ужинали за длинным импровизированным столом между палатками, а электрические фонари рассеивали темноту вокруг нас, Рокфорд затронул как раз эту тему.

— Харкнесс, вы сказали, что по знакам или записям внутри снаряда точно определили, что он был запущен с Сатурна? — спросил он.

Харкнесс кивнул.

— Да, мы сделали это без особых проблем. Конечно, мы понимали, что никакая взрывчатка не смогла бы этого сделать, потому что, если бы её заряд был достаточно мощным, чтобы заставить снаряд пролететь миллионы миль между Сатурном и Землёй, он разнёс бы его бы на куски в момент выстрела. Движущей силой снаряда был статический заряд самого Сатурна.

— Статический заряд Сатурна? — спросил кто-то с лёгким недоверием, и Харкнесс спокойно кивнул.

— Именно так. Любая планета, как и Земля, обладает огромным зарядом статического электричества, по сути, это огромная лейденская банка, которая никогда не разряжается, потому что у неё нет возможности разрядиться. Сатурниане нашли такую возможность, вот и всё. Они изобрели метод, позволяющий на мгновение или два высвободить весь статический заряд своей планеты под снарядом, отталкивая его с неизмеримой силой, поскольку снаряд предварительно заряжается одноимённым зарядом, а значит, отталкивается от заряда планеты. Выталкиваемый с такой огромной силой, он был выброшен с Сатурна на огромной скорости и, направленный в сторону Земли, достиг нашего мира и упал на него.