Я вошел в церковь, тут же заморгал, чтобы зрение привыкло к полумраку. Внутри было достаточно просторно, но света всё же не хватало. Скамьи для прихожан выстроились по две стороны от прохода. Белые колонны, раскрашенные позолотой, уходили к сводам, которые тоже были богато раскрашены картинами из жизни святых. Свечи, иконы, запах ладана.

Всё это я окинул одним взглядом и занюхал одним нюхом. В следующий миг моё внимание было приковано к стоящей возле алтаря женщине. Черная ткань рясы скрывала фигуру, как бумажный пакет прятал бутылку пива у распивающего на улице прохожего. Не угадать — фигуристая настоятельница или так себе?

Черный же клобук прятал волосы и был надвинут почти на брови. Впрочем, бросив взгляд на открытое лицо женщины, я мог предположить, что ей не больше сорока. А может и тридцать, с маленьким хвостиком.

Она смотрела на меня с легкой улыбкой, словно ожидала меня тут давным-давно. Я аккуратно закрыл за собой дверь. На всякий случай запечатал небольшим знаком запора — теперь минут пять никто через этот вход не сможет войти.

И не сможет выйти!

— Добрый день, многоуважаемый пан, — ясным грудным голосом произнесла женщина. — Чему наша церковь обязана вашим посещением в этот день?

— Здравствуйте, — на всякий случай поздоровался как можно вежливее. — Я тут ищу мальчика лет девяти-десяти, а с ним одну надоедливую и противную пикси. Вы случайно не видели их?

Про пикси сказано было неслучайно — если Чопля где-то рядом и слышит меня, то совершенно точно не сможет удержаться от возмущенного вопля.

Но нет, прошло уже пять секунд, а громкие крики не сотрясли кровлю.

Женщина же с улыбкой взглянула на меня:

— Пан не там ищет. Обычно дети играют в других местах. Церковь мало подходит для игр…

— Я знаю, но мне сказали, что видели, как взрослый мужчина, а с ним мальчик и пикси совсем недавно…

— Кто мог сказать такое пану? — чуть нахмурилась женщина. — Не то, чтобы я не верю вам, но сейчас рабочий полдень, многие добропорядочные люди находятся на работе. Если кто-то гуляет на улице в разгар трудового дня, то вряд ли он может считать себя добропорядочным, а подобным субъектам вряд ли стоит доверять…

— И всё же я настаиваю на том, что мальчик и пикси зашли сюда, — продолжил я гнуть свою линию.

Женщина чуть улыбнулась и сделала жест рукой, показывая на пустые скамьи:

— Пан может посмотреть сам — тут никого нет. А ваше недоверие ко мне говорит только об неуважении к духовному лицу…

Я помотал головой:

— Ну что вы, что вы. Я вовсе ничего не имел против вас, особенно как против духовного лица, но суть от этого не меняется. Вы могли отходить и не видеть, что в церковь проникли трое…

— Я всё время была здесь. Наводила порядок и готовилась к вечерней молитве, — женщина справилась с собой и снова улыбнулась. — Так что пан зря пытается найти черную кошку в темной комнате. Особенно, когда её там нет.

Я видел при помощи ведьмачьего чутья, что следы идут к алтарю, а после уходят направо и скрываются за ширмой с иконами. Святые с икон сурово смотрели на меня, словно осуждали моё неверие. Вроде как говорили — забей на своё чутьё, поверь женщине-настоятельнице и шуруй на хрен, пока молнией сверху не прилетело.

Может и прилетит, но всё равно я должен был найти мальчишку. Всё-таки я пообещал его отцу, что буду присматривать за ним!

Но вот так вот лезть на рожон тоже не нужно. Если настоятельница меня обманывает, то нужно обмануть её в ответ. Ведь не спроста же она этим занимается. Не просто же так пытается сбить со следа.

Ну что же, на каждую хитрую жопу найдется ведьмачий хрен с затейливой резьбой. Что в таких случаях нужно делать?

Во-первых, нужно взять на вооружение искренний, понимающий тон и соответствующую манеру поведения. Не зря говорят, что виноватый человек жаждет лишь понимания, потому что понимание дает ощущение, что его простили. Я должен общаться с женщиной заинтересованно, но спокойно и с симпатией, а также искренне. Стоит замедлить темп речи и немного понизить голос.

— Простите мою грубость и неотесанность, мать-настоятельница Гражина, — я даже поклонился, чтобы показать всю глубину своего раскаяния. — Не знаю, что на меня нашло… Может быть это усталость от путешествия, а может быть страх того, что где-то рядом находился дракон. Я волнуюсь за своего младшего брата, вот и несу непонятно что… Извините меня, пожалуйста.

— Что же, всем людям свойственно ошибаться, но Бог всемилостив и всепрощающ, — неторопливо опустила веки настоятельница, а улыбка снова вернулась на её лицо. — Я понимаю ваше волнение и вашу растерянность — потерять младшего брата посреди чужого города… Я на вашем месте тоже бы волновалась.

Прекрасно! Женщина сама дала возможность приступить ко второму пункту плана выведения на чистую воду. Она позволила мне рационализировать её враньё и дать оправдание себе указанием на то, что все люди ошибаются.