— Прости. Это для храбрости. Как бы ты сам себя чувствовал, если бы знал, что можешь быть стёрт? Даже в твоём плане есть ещё сорок процентов. Для меня они равны тем же шестидесяти или больше. Доверие — это мина на которой я подрывалась слишком часто.

— Ну, в моём случае рандом будет зависеть не от меня, а от срабатывания двух способностей. Вернее, достаточно чтобы сработала первая. Вторая — это уже перестраховка.

— С первой я поняла. Ты хочешь поднять мою акцессию. А вторая? Если ты про свою инкарнацию, то у меня недостаточно времени.

— Скоро сама всё увидишь.

Мы двинулись в дом. За нами, постоянно оглядываясь и пригибаясь будто в сердце логова противника, шла красноглазка.

В подъезде стандартной девятиэтажки мы все трое расслабились. Обстановка была обыденной и ничто не выбивалось.

Дойдя до девятого этажа, Таня вскрыла ключом квартиру и пригласила войти.

Внутри оказалась странная комната, скорее нежилая, чем жилая. Окна не было, только бетонный проём там где оно задумывалось. Коридор с бетонными стенами. На полу — несколько пледов, покрывающих бетонное покрытие.

Прямо напротив входа — туалет с ржавой ванной раннего советского образца и таким же ржавым умывальником с краном. Без двери. Дальше — комната — единственная жилая и с «окном». Размер — ну может метра два от силы. А за ним — балкон, заваленный каким-то хламом. Само собой, без двери.

— Такое чувство, будто Город не знал, как ещё тебе насолить. Чем ты заслужила такую берлогу?

— Ты не прав, Полярис. В этом месте есть своё очарование.

Я прошёл следом за ней — у входа стояла пара пакетов с мусором. Судя по всему — что-то от крафта.

Комната с голыми стенами была украшена плакатами. Результат эхо, потому как большая их часть были пропагандой Церкви Полуночи — главенствующего культа этого круга.

Дальше был стол, на котором вперемешку валялись инструменты, бутыльки с непонятным содержимым. На грязном протёртом стуле — «поваренная книга анархиста». Поверх неё — какой-то военный учебник по взрывчатым веществам.

Там же рядом, миниатюрная электропечь. На ней — жир от приготовления какой-то пищи. Здесь же стойка с инструментами, над ней — посуда. По левую руку от входа — спальный мешок в окружении пледов.

В качестве освещения — с наступившей слишком рано ночью боролась сорокаваттная лампочка накаливания.

— То есть, тебе нравится?

Таня улыбнулась.

— Когда-то давно, в прошлой жизни… в нулевом мире… наша семья жила на девятом, под самой крышей. Вечный ремонт и аварийное состояние, сколько ни чини из-за прогнивших перекрытий. Знаешь, память будто вспышками выдаёт отдельные кадры из далёкого прошлого. Буквально секунда, но она как будто застыла в памяти, вместе с теми эмоциями, что испытывались тогда.

Я кивнул.

Девушка подошла к окну и посмотрела на огни ночного Города.

— Когда я была ещё совсем мелкой, соседи из квартиры напротив съехали. Мне запомнился подслушанный разговор о том, что теперь её будут использовать как склад, и потом никто на моей памяти ни разу туда не пришёл.

— И?

— У меня была странная фантазия всё детство, что я нашла тайный путь в ту квартиру через балкон и устроила там свою тайную базу. Помню, как на новый год сидела рядом с окном, смотрела на окна балкона квартиры-склада и представляла, как оборудую там свою тайную базу повстанцев.

— Почему именно повстанцев? — меня почему-то заинтересовала её история. Тем более, что чувствовалось, как глубоко она провалилась в прошлое. В одну из тех сокровенных вещей, которыми не делятся.

— Ну, я всегда очень любила свободу. Наверное, ещё с детского сада, где нужно было стоять в углу, потому что кто-то так сказал в наказание непонятно за что. Или есть неприятную еду, к которой я не привыкла и не любила. У нас строго было со всем этим. А я… дух противоречия, наверное, вот.

Девушка на несколько секунд затихла, подбирая слова. Затем продолжила:

— В общем, я с детства очень резко воспринимала любые ограничения, а наказания как личное унижение. Никогда не понимала, как может один человек указывать другому что делать. Что-то внутри закипает и хочется сделать наоборот, независимо от приказа… — затем спохватилась, решив, что я могу её неверно понять, и поправилась. — Ну, не считая случаев, когда ты добровольно подчиняешься, или приказов командира в бою.

— Тяжело же тебе наверно пришлось с такими установками.

— Да… есть такое. В общем, сначала я увлекалась восстаниями, потом играла в пиратов. Любимая сказка — Робин Гуд. Мультик детства про лиса Сильвана. Не помню как назывался сам мультик, но песня до сих пор играет в голове… — поделилась она и даже напела. — « Сильван вызов бросило зло… снова в битву, снова седло…»